Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Как ска­жешь: „Вси свя­тии, мо­ли­те Бо­га о мне!“ — так все свя­тые воск­лик­нут на не­бе: „Гос­по­ди, по­ми­луй!“ — и бу­дет те­бе при­об­ре­те­ние.

преп. Нектарий

По­мыс­лы сту­жа­ю­щие и бес­по­ко­я­щие име­ют мно­гое раз­ли­чие: при­лог, или при­ра­же­ние по­мыс­ла, не име­ет гре­ха, но есть ис­кус на­ше­го са­мов­лас­тия, к че­му оное прек­ло­ня­ет­ся – к ним ли, или к соп­ро­тив­ле­нию им, а ког­да бы­ва­ет сос­ло­же­ние и со­че­та­ние с оны­ми страсть­ми, счи­та­ет­ся гре­хом и под­ле­жит по­ка­я­нию. Не в си­лах бу­ду­чи са­ми про­ти­вить­ся оным, долж­но при­бе­гать к Бо­гу, по­вер­гать свою не­мощь и про­сить Его по­мо­щи, про­сить и Ма­терь Бо­жию о по­мо­щи на оные. Ког­да кто одо­ле­ва­ем бы­ва­ет по­мыс­ла­ми, то это знак, что пред­ва­ри­ла гор­дость, и по­то­му на­доб­но чрез оные бо­лее сми­рять­ся.

преп. Макарий

Что мрач­ные мыс­ли не­ред­ко бес­по­ко­ят вас, не сму­щай­тесь, ибо мрач­ные мыс­ли, как осен­ние об­ла­ка, од­ни за дру­ги­ми на­хо­дят и за­тем­ня­ют свет, но они и про­хо­дят, и не­бо ос­та­ет­ся чис­то и при­ят­но. Так и мыс­ли на­ши поб­ро­дят, поб­ро­дят по бе­ло­му све­ту, и ум уся­дет­ся на сво­ем мес­те, тог­да и ти­хо, и ве­се­ло бы­ва­ет на ду­ше. А уму на­ше­му от ски­та­ния се­мо и ова­мо мно­го спо­со­б­ству­ет крат­кая, но час­то пов­то­ря­е­мая мо­лит­ва Ии­су­со­ва, к ко­то­рой да­руй вам Гос­по­ди при­об­рес­ти на­вык, и тог­да яс­ные дни нас­та­нут для вас.

преп. Антоний

Из детских воспоминаний прп. Никона Оптинского

Нужды материальной я никогда не испытывал. Даже напротив, от пелен до смерти дедушки, т. е. до 13-летнего возраста, я жил чуть ли не в роскоши. Кроме того, был любимцем бабушки, да кажется, и дедушки. Одним словом, мне хорошо жилось. Помню, устраивалась у нас елка на Рождество: детское веселье, конфеты, блеск украшений — все это меня радовало.

Из детских воспоминаний прп. Никона ОптинскогоНо хорошо помню один вечер. Я один около елки. В комнате полумрак: горит лампа, и тень от елки падает на большую половину комнаты. И вот какая мысль у меня в голове: я сыт, одет, родители утешили меня прекрасной елкой, я кушаю сладости, в комнате тепло... Но есть, я знаю, такие дети, у которых нет даже необходимого. Об елке и речи быть не может: они полураздеты, просят милостыню на морозе или, голодные, сидят в холодных подвалах. Мне так тяжело становилось от этой мысли, сердце болезненно сжималось, и я старался как можно скорее отогнать от себя эту мысль.

Помню еще, как-то в Рождественский сочельник мне было как бы грустно, скучно. Трудно выразить то состояние словами — ничем не хотелось заняться, я ходил из одного угла комнаты в другой, неудовлетворенность какая-то, но вполне безотчетная. Теперь я думаю, что душа моя жаждала духовного утешения, ибо в церкви я в тот день не был.

Да, чувствительна детская душа, она, хотя и бессознательно, но любит Бога. И блаженны те дети, которых родители учат молиться, говорят им о Боге, читают духовные книги. К таким блаженным детям принадлежал и я. Правда, в церковь нас водили редко, насколько помню, но дома мы обязательно молились и утром, и вечером. Молились вслух при маме, и каждый из нас прочитывал маленькое правило. Кроме того, нам читали, помимо светских книг, жития святых, Евангелие. Все это великое счастье, которого у многих нет и которого я прежде совершенно не сознавал.

Я вижу, что все благоприятствовало мне в духовном отношении, поэтому я отвечу и расплачусь, если не принесу должного плода, ибо "ему же много дано, много и спросится"…

Из дневника послушника Николая Беляева