Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Луч­ше сог­ла­шай­тесь подъ­ять ты­ся­чу смер­тей, чем ук­ло­нить­ся от Бо­же­ст­вен­ных за­по­ве­дей Еван­гельс­ких и див­ных ус­та­нов­ле­ний ино­чес­ких.

преп. Варсонофий

В ду­хов­ной жиз­ни всег­да так бы­ва­ет: или пред­ва­ря­ет скорбь уте­ше­ние, или сие скорбь пред­ва­ря­ет. Сии пе­ре­ме­ны рож­да­ют на­деж­ду и сми­ре­ние. Толь­ко скор­би бы­ва­ют раз­лич­ные, и мирс­кие, и ду­хов­ные, но об этом те­бе еще ра­но знать, а при­ни­май то, что пош­лет Бог, с бла­го­да­ре­ни­ем и рав­но­ду­ши­ем, в уте­ши­тель­ных чувствах не воз­но­сись, а в скорб­ных не упа­дай ду­хом.

преп. Макарий

Во вся­ком пре­бы­ва­нии ста­рай­ся пре­бы­вать бла­го­у­год­но, т.е. в мир­ном и сми­рен­ном ду­хе, ни­ко­го не осуж­дай и ни­ко­му не до­саж­дай, ста­ра­ясь, что­бы сло­во на­ше, по апос­тольс­кой за­по­ве­ди, бы­ло раст­во­ре­но ду­хов­ною со­лию.

преп. Амвросий

← все публикации

Период пустынножительства в духовном становлении будущих оптинских старцев Моисея и Антония (Путиловых)

Иеромонах Диомид (Кузьмин),
насельник Казанской Богородицкой Площанской пустыни,
сотрудник Отдела Агиологии Брянской епархии

 

Доклад прочитан на секции "Оптина Пустынь в истории России: опыт для будущего" во время работы Оптинского форума-2010

 

1. Введение.

Наше время уникально тем, что сегодня в нашей Церкви имеется возможность свободно и внимательно исследовать историческую канву жизни святых и великих подвижников благочестия – самого дорогого и ценного в нашем церковном Предании. Когда читаешь периодику второй половины XIX века, наперебой описывавшую жизнь лесных пустынниках и их удивительные иноческие подвиги, в сравнение приводишь себе наше время, имеющее более значительную возможность систематического изучения монастырских архивов, библиотек и собраний писем, о чем в XIX веке можно было только позавидовать. Отшельничество в лесах как один из видов монашеского жития – непреложный исторический факт Российского государства и нашей Церкви, и интерес к нему в обществе не пропадал, и не пропадает и в наше время. Внимание современного исследователя к рославльским пустынникам сосредотачивается, преимущественно, на историческом периоде правления императора Александра I – правителя, начавшего менять отношение верховной власти к монашеским обителям и самим инокам. Эти изменения привели в дальнейшем к полному упразднению монастырских штатов и многих внешних ограничений монашества, введенных в синодальное время. Отсутствие запрета в пострижении и определенная свобода жительства иноков привели к постепенному угасанию лесного подвижничества.

Плодом наших исторических розысков стал Алфавитный указатель пустынножителей, включающий более 80-ти персональных сведений биографического характера. Следует заметить, что документы середины XVIII – первой четверти XIX века в современных архивах отложились не полностью, по разным причинам, – поэтому сведения о некоторых пустынниках недостаточно информативны и отличаются схематичностью. Однако удивительно, что история сохранила для нас и эти небольшие крупицы знаний о подвигах и жизни знаменитых отшельников. Ведь они трудились ради Бога в стороне от официальной жизни, и рассматривались властями подчас как нарушители закона и беглые преступники.

Таким образом, основным историческим периодом истории рославльских скитов в связи с заявленной темой будет время с 1801 г. до 1825 г., когда был закончен их разгром и рассеяние лесных монахов. Именно в эти годы братья Путиловы по благословению известного старца Адриана жительствовали в Кулешовой Буде в Рославльских лесах.

2. Предыстория пустынножительства в Рославльских лесах.

История отшельничества в Брянских и Рославльских лесах в середине XVIII столетия тесно связана со стихийным противодействием массовому сокращению, закрытию и упразднению монашеских обителей. Однако это движение было и сильной духовной потребностью тогдашнего иночества. Не находя мира и спокойствия в монастырях, где стала падать нравственность и отеческие заветы, наиболее смелые и ревностные иноки бежали в пустынные и глухие места, сначала – в скиты при лесных монастырях. Когда же власть стала искать и преследовать их и там, они уходили во все более глухие леса. Удаление от мира, от суеты и лукавства, возрождало угасающий было монашеский дух. Подвижники-старцы с учениками уходили в непроходимые глухие леса, отвергнув все, что мир сохранил в монастырях – должности, власть, материальное благополучие, сытное пропитание.

Первый период пустынножительства – это время 30-70-х годов XVIII века в Брянских лесах. Эпоха петровских реформ, касающихся самих основ духовной жизни, введение штатов больно ударили по российским монастырям. Требование полного увольнения от сословного общества с обязательством по смерть платить подушные подати, паспортная система – все это на местах, в провинции редко где строго выполнялось, и обычно эти требования соблюдались либо формально, либо фиктивно, просто на бумаге. В эпоху петровских перемен верховной власти (30-60-е годы XVIII века) производились самые ранние из известных в истории Русской Церкви постриги в монашество: 19, 17 и даже 15 лет.

Душой движения брянских пустынножителей был, как известно, бывший настоятель Площанской пустыни иеросхимонах Иоасаф (Медведев). Родом он был из мелких дворян, в возрасте 20 лет удалился в брянские леса в Бело-Бережскую пустынь к старцу Симеону и стал его учеником. Блаженный старец-настоятель часто прибегал к помощи иеромонаха Иоасафа и сделал его своим ближайшим помощником по управлению обителью. Возлюбив более пустынные подвиги, и имея некую духовную потребность, ради которой и он отказался от начальствования, «Бога ради», о. Иоасаф ушел в леса, отпущенный своим старцем, и пребывал в таких подвигах несколько лет.

Подвижник основал в укромных местах Брянских лесов небольшие поселения, или скиты, состоявшие из двух-трех домиков-келлий и небольшого огорода. Такие скиты хоть и находились в тайных лесных уголках, однако были все же неподалеку от монастырей, где о. Иоасаф ранее проходил свои монастырские послушания – Площанская и Борщевская пустыни, а также Бело-Бережская обитель.[1] В таких своих скитах о. Иоасаф имел церковные книги и совершал по ним весь круг монастырских служб, кроме литургии. Он был очень трудолюбив и сам любил рубить дрова, носить воду, копать землю и выращивать овощи. Старец принимал к себе в скит всех, кто искал монашества, и предварительно испытав их, совершал над ними постриги в рясофор или в мантию.

Интересно, что требование прп. Нила Сорского, изложенное в его знаменитом Завещании, и известное всем лесным отшельникам, не выполнялось в те годы. Речь идет о запрещении постригать монахов келлейно. Пустынники считали, что запретить человеку стать монахом не может никто, ни царь, ни архиерей. «Грядущего ко Мне не изжену вон» (Ин. 6, 37), – так говаривали пустынные старцы, – и число лесных иноков росло. Всего, по нашим подсчетам, в брянских лесах подвизалось около 35 известных пустынножителей.

Второй период пустынножительства – это период с 80-х годов XVIII века до 30-х годов XIX века, до времени хозяйственного освоения лесных угодий, применения механизации при заготовке древесины, появления промышленного пилования леса. И пустынники стали переходить в более глухие места. Отшельники уходили в Рославльские леса, которые были распределены в большей степени между мелкопоместными владельцами, гарантировавшими пустынникам покой и тишину, и иногда оказывавшимися и щедрыми благотворителями. Однако небольшая группа пустынников жила и в брянских лесах, преимущественно вокруг Бело-Бережской пустыни. Здесь жили блаженной памяти старец Василий (Кишкин), его ученики и последователи: прп. Леонид Оптинский (Наголкин), схимонах Феодор (Пользиков), иеросхимонах Клеопа (Антонов). Таким образом, рославльские пустынники – это выходцы из брянской земли, оттесненные лесозаготовками и мирскими властями в наиболее глухой узел девственных непроходимых лесов.

Душой движения пустынников в это время были ученики и последователи Великого молдавского старца прп. Паисия (Величковского). Десять таких подвижников из Молдавии жили в пределах нынешних Брянских лесов на рубеже XVIII и XIХ веков, некоторые из них остались подвизаться в Успенском Свенском монастыре. Здесь старцы учили переписывать книги по образцу Нямецкой Лавры. В библиотеке Свенского монастыря хранилось 25 книг молдавской школы: Исаак Сирин, Лествица, житие Григория Синаита, Марк Отшельник, Максим Исповедник, Никита Стифат, Каллист Ангеликуда, сборники аскетических слов разных отцов. На полях книг, написанных в манере молдавской школы, делались т.н. маргиналии – пояснения справочного характера, часто встречались и слова на греческом языке. В Площанской пустыни тоже переписывались рукописи святых отцов. Схимонах Афанасий (Захаров) имел верные списки Паисиевых переводов, которые отдавал как братии монастыря, так и пустынникам. Сохранились его письма к прп. Моисею Оптинскому (Путилову).

Паисиевы ученики пытались внести элементы скитской жизни как в общежительные монастыри, так и в лесные келлии. Для небольшого количества братий, обычно живущих уединенно, более удобным было бы некое сочетание отшельничества со строгим общежитием – «общежительное безмолвие». Это отнюдь не касается самого образа жизни пустынников, а только связано с прохождением внутренней молитвы, открытия помыслов ученика старцу, переписывания и чтения святоотеческих книг.

Всего по нашим подсчетам было около полусотни рославльских пустынников, в т.ч. самые известные из них братья Путиловы (Моисей и Антоний Оптинские), архимандрит Геннадий, иеромонах Адриан Площанский (Блинский), иеросхимонах Афанасий Младший (Степанов), монахи Никита, Досифей и Дорофей, а также преподобные Зосима (Верховский) и Василиск Сибирский.

3. Рославльские скиты в 1810-1820-е годы.

Рославльские скиты в годы, когда там поселились будущие оптинские старцы братья Путиловы, переживали в то время наивысший период своего расцвета. Как известно из рассказа о. Моисея о пребывании его вблизи Кулешовой Буды, недалеко от Монашеского Рва, у речки Булдачовки, когда он пришел туда, «тамошние пустынники жили в трех келлиях: в одной иеросхимонах Афанасий Младший, от него в версте, о. Досифей, а в версте от него о. Дорофей, который после 1812 года переселился ближе к нам, поставив себе келлию от нашей саженях пятидесяти. Поселясь с о. Афанасием, я построил для него и для себя новую келлию, это был первый опыт моего зодчества. Келлия имела шесть аршин в квадрате, с крыльцом под навесом; прихожая в два аршина длины и два ширины, далее квадратная комната на четыре аршина в длину и ширину, ибо от нее был отгорожена перегородкой спальня, шириной также как и прихожая, в два аршина; между прихожей и спальней в углу находилась печка, которой нагревались обе келлии»[2]. Земли, на которых селились отшельники, принадлежали помещику Демьяну Михайловичу Броневскому.

Тимофей Путилов прожил в лесной келлии 10 лет под руководством старца Афанасия Младшего и его ученика Досифея. О.Афанасий Младший пользовался большим уважением среди отшельников и под его руководством находились новоначальные иноки братья Моисей и Антоний, которых он постриг в мантию своей келлии. Во время нашествия французов некоторое время о. Моисей жил в Свенском монастыре, а затем отправился в Смоленск. В январе 1816 г. к нему присоединился его брат Александр. В этом году они вместе были на богомолье в Киеве, а в 1819 и 1820 годах – в Оптиной Пустыни. В 1821 году Калужский епископ Филарет (Амфитеатров) пригласил рославльских подвижников устроить скит при Оптиной пустыни, большая часть пустынников согласилась, но о. Афанасий Младший не согласился на переселение, и остался жить на том же месте. 6 июня 1821 года по благословению Калужского Преосвященного Филарета (Амфитеатрова) о. Моисей переместился на жительство в Оптину Пустынь, вместе с о. Антонием и монахами Иларием и Савватием.

4. Подвижники благочестия, современные оптинским старцам.

Ниже приводим из составленного нами Алфавитного биографического указателя уточненные биографические данные некоторых рославльских пустынников, живших во время лесных подвигов братьев Путиловых.

Иеросхимонах Афанасий Младший (Степанов) (1763–31 декабря 1844)

Сын дьячка города Калуги. В миру звался Александр Степанов. Когда его отец из псаломщика поступил в звание приказных, то Александр, имея 25 лет, пожелал быть в монашеском сане и был определен в Песношский монастырь Московской губернии. Послан настоятелем этого монастыря иеромонахом Макарием (Брюшковым) в числе 12-ти братий для восстановления запустевшей Козельской Введенской Оптиной пустыни, там и был пострижен 8 декабря 1796 года строителем игуменом Авраамием. В 1797 году 6 января епископом Серапионом Дмитровским рукоположен во иеродиакона, а в 1800 году 24 марта преосвященным Феофилактом, епископом Калужским во иеромонаха. Желая безмолвной жизни, он собирался на Афон, но не попал туда, а весной 1801 года пошел к брянским пустынникам, жил попеременно то в Свенском, то в Бело-Бережском монастырях. Перевелся по указу 20 июня 1805 года в братство Бело-Бережской пустыни. Оттуда без благословения епархиального начальства ушел в рославльские леса, объявился опять в монастыре и за самовольную отлучку был запрещен в священнослужении и переведен 2 января 1807 года по его прошению в Брянский Свенский монастырь в число братства. Однако в апреле месяце он снова бежал в рославльские леса и жил в имении помещика Г.Г.Ковалева. В октябре 1816 года явился добровольно в Свенский монастырь с прошением о принятии в братство[3]. Через год, 13 июля 1818 года он снова отправился в леса ради пустынножительства в Екимовичской пустыни (ныне Рославльский район Смоленской области). О.Афанасий пользовался большим уважением среди отшельников, под его руководством находились новоначальные иноки браться Моисей и Антоний, которых он постриг в своей келлии. По отзыву о нем знавших его, это был монах простой нравом, но духовно мудрый по жизни, он пребывал в совершенной беспопечительности обо всем житейском, хранил духовное трезвение и имел дарование умной молитвы. В 1821 году Калужский епископ Филарет (Амфитеатров) пригласил рославльских подвижников устроить скит при Оптиной пустыни, большая часть пустынников согласилась, но о. Афанасий не согласился на переселение. В результате разгрома пустынных келлий в 1825 году старец оказался в Рославльском остроге по приговору уездного земского суда. Был отправлен по этапу в Свенский монастырь, как числящийся в его штате, прибыл туда в феврале 1826 году, и был милостиво принят настоятелем о. Амвросием (Григорьевым), «по тому уважению, что старец успокаивал их и успокаивает своим примером, добрым поведением и старческими душеполезными наставлениями». Епископ Орловский Гавриил (Розанов) словесно разрешил ему священнослужение, но тот по смирению литургисал только для принятия Святых Тайн. О.Афанасий имел дар умной молитвы, отличался кротостью, смирением и незлобием. В свободное время переписывал творения святых отцов, сделанные прп. Паисием. Послушание в монастыре проходил крылосное и в продаже свечей. Учитывая его духовный авторитет, в 1835 году был определен управляющим монастырем до назначения настоятеля, а с 2 марта 1837 года по 5 сентября 1841 года исполнял должность духовника Брянского Петропавловского девичьего монастыря. Был погребен на братском кладбище Свенского монастыря, на чугунной плите могилы была сделана следующая запись: «Под сим памятником погребено тело пустыннолюбного и многолетно в дремучих лесах жительствовавшего старца Божия иеросхимонаха Афанасия, скончавшегося 1843 Декабря дня в 8 часов и 40 минут по полуночи на 77 г. от рождения[4]. Вечная память буди тебе, незабвенный любитель безмолвия, усердный послушник святой обители и ближнему назидательный наставник».

Монах Арсений (Кириллов) (†7 февраля 1844)

В миру Алексей Никитич Кириллов, орловский посадский житель. Ученик старца Василия Площанского. После трехлетнего послушничества в Курской Коренской пустыни отправился на Афон. В 1797 г. в афонском скиту св. пророка Илии был пострижен иеромонахом Макарием в монашество. Его восприемником от пострига был старец Василий (Кишкин). Через год о. Арсений отправился в Молдавию, а оттуда в 1800 году возвратился в Коренскую пустынь. При путешествии по Молдавии у него были украдены документы о постриге, и с тех пор он вынужден был странствовать. В том же году перешел в Бело-Бережскую пустынь, где на должность строителя был назначен о. Василий, и прожил там 4 года. В 1804 году о. Арсений «для уединения» поселился в Рославльских лесах на даче М.А.Кулешова возле деревни Буды Рославльского уезда. Через 3 года отправился в Москву, чтобы получить паспорт до Иерусалима. После неудачной попытки в оформлении документов снова вернулся в Кулешову Буду (ныне с. Буда Десногорского р-на Смоленской обл.), где прожил еще около 3-х лет. Потом жил на даче А.А. Броневской два года, а оттуда перешел на дачу помещика П.М. Лесли, на границе Рославльского и Ельнинского уездов, где жил в уединенной келлии возле деревни Сырокоренья (ныне Рославльский район Смоленской обл.). Во время войны 1812 г. из-за опасений прихода французов некоторое время жил в Площанской пустыни, Молченской Софрониевой пустыни и в Киеве. По окончании войны вернулся в Сырокоренье, где прожил еще 10 лет. Живя здесь, о. Арсений приходил в пустыньку к о. Моисею Оптинскому. Около 1823 года о. Арсений поселился на берегу реки Десны в Байгорах (ныне д. Байгары Пацынского с/с Рогнединского района Брянской обл.), на даче Елены Алексеевны Лышаковой. В 1824 году по доносу помещика Лышакова был посажен в Смоленский острог, откуда был выпущен по личному письму епископа Калужского Филарета (Амфитеатрова) к генерал-губернатору Хованскому. В 1826 году построил себе келлию в имении Е.М.Суходольской, где вероятно и проживал в дальнейшем. В 1840 году перешел на жительство в Бело-Бережскую пустынь, где скончался в преклонной старости. Известно несколько его писем к разным лицам, в том числе к прп. Моисею Оптинскому[5]. Письма его отличаются возвышенностью и витиеватостью стиля.

Монах Досифей (1754–22 декабря 1828)

Ученик и сподвижник старца Никиты. Родом из единоверцев г. Карачева, однодворец Драгунской слободы. В миру звался Данила Никитин сын Серков. Отпущен в монастырь «за падучей болезнью» в 1779г[6]. Первоначально жил в Площанской пустыни, где был пострижен в монашество в 1782 году, а потом проходил пустынное подвижническое житие в рославльских лесах с 1784 по 1824 годы со старцами Никитой, Варнавой, Иаковом, Василиском, Зосимой, Адрианом, Афанасием Младшим, Арсением Младшим и другими. Предполагают, что келлия его находилась на краю урочища Монашеский ров около Кулешовой Буды рядом с келлией о. Никиты. В феврале-июне 1801г. находился в Бело-Бережской пустыни[7]. Пользовался покровительством этого монастыря, получая от него годовые документы на проживание в лесу и проезд по дорогам в случае хозяйственной необходимости[8]. Ему пришлось пострадать от полиции и три года просидеть в остроге. Несмотря на это, он не хотел расставаться с пустыней, и когда в 1821 году о. Моисей и Антоний (Путиловы) переселились в Оптину Пустынь, он остался на прежнем месте. В 1825 г. вместе с другими пустынножителями был взят под стражу и со своим послушником Дорофеем целый год просидел в Рославльской тюрьме. Выпущенный из острога, в октябре 1827 года он прибыл в скит Оптиной Пустыни, где был радостно принят своими прежними сподвижниками. Отличался особенной простотой и младенческим незлобием. Немного поболев, он тихо скончался на 75-м году от роду[9].

Монах Дорофей (1781–13 сентября 1866)

Уроженец г. Карачева, из однодворцев. Первоначально поступил в Бело-Бережскую пустынь, в которой возможно получил первоначальное посвящение в монашество. Узнав о пустынниках, прибыл в Рославльские леса, вероятно, в земли помещика Кулешова, где был келлейником старца Досифея. Принял пострижение в мантию в лесу. В 1811 году он жил в особой келлии в версте от своего учителя. После 1812 года поселился в 50-ти саженях от келлий о. Афанасия Младшего и Моисея (Путилова) на реке Булдачевке (ныне Рославльский район Смоленской обл.). В 1821 году, когда о. Моисей и Антоний (Путиловы) перешли в Оптину Пустынь, он остался со старцем Афанасием Младшим в пустыне. В 1825 году, во время гонения на пустынножителей, о. Дорофей вместе с другими старцами был взят под стражу Рославльским земским судом. После судебного разбирательства многие старцы разошлись по разным монастырям, некоторые высланы по этапу на родину, один о. Дорофей вернулся в пустыню. Он поселился в 15 верстах от с. Екимович в лесу помещика Михаила Ивановича Брейера, в полуверсте от его дома. Здесь о. Дорофей выстроил келлию, устроил небольшой огородец и продолжал пустынножительствовать до конца жизни. Епископ Антоний (Амфитеатров), племянник киевского митрополита Филарета, будучи на Смоленской кафедре, специально приезжал к старцу. По рассказам старожилов, и епископ, и отшельник долго препирались, прося друг у друга благословения. Многие приходили к старцу за благословением и словом утешения. Пока о. Дорофей был зрячим, он искусно изготавливал деревянные ложки, которыми наделял посетителей. Когда же ослеп, то более 30-ти лет утешал приходящих духовными беседами, будучи начитанным в Священном Писании и святоотеческих книгах. У него, по свидетельству И.И. Орловского, бывал священник с. Екимовичи о. Павел Белавенцев, собиравший сведения о пустынножителях. По свидетельству многих, о. Дорофей был последним хранителем традиций Рославльского пустынножительства. С переходом о. Моисея и Антония (Путиловых) в Оптину Пустынь, а также с разорением в 1825 году Екимовичских скитов, Рославльские леса запустели, и если впоследствии и поселялись в них отшельники, то лишь случайно и в одиночку. Прожив более 60 лет в Рославльских лесах, старец скончался в возрасте 85 лет. На почившего старца была возложена схима, присланная преосвященным Антонием Епископом Смоленским, что позволяет сделать вывод о его келейном пострижении в великий монашеский образ. Был похоронен возле церкви села Савеево (ныне с. Савеево Десногорского р-на Смоленской обл.).

4. Заключение.

Приведенные нами биографические данные о рославльских лесных отшельниках показывают современное состояние исторических сведений о движении пустынножителей в Смоленской, Калужской и Орловской губерниях в первой четверти XIX века. За сухими строками документов скрываются не просто человеческие судьбы, но высочайшие духовные устремления лучших русских иноков.

Как указывал сам отец Моисей Оптинский, пустынники более всего дорожили «духовной свободой и безмолвием». За десять лет, прожитых в лесной пустыни, этот любитель священной тишины приобрел «великую сосредоточенность, кротость, дар молитвы и внимания себе»[10]. Братья Путиловы нашли в рославльских скитах не только общение с настоящими подвижниками, но и большой духовный опыт, свободу во Христе, правильное и точное понимание вечных евангельских истин.

Авва Дорофей говорил, что наша жизнь – есть путь достижения любви, складывающейся из наших отношений к Богу и ближним. Образ жизни духоносных лесных пустынников, этих неутомимых делателей нивы Христовой, прошедших опытно все ступени иноческого подвижничества, и есть действие духа их любви к Богу и к людям.

Литература:

Евсеев И.Е. Описание рукописей, хранящихся в Орловском древлехранилище // Рукописи Свенского монастыря. – Труды Орловского церковного историко-архивного комитета. – 1906. – Т.II.Житие преподобного схиархимандрита Моисея Путилова. М.: Издание Введенской Оптиной пустыни, 1992. – 272 с.Житие преподобного схиигумена Антония Оптинского. – М.: Издание Введенской Оптиной пустыни, 1992. – 222 с.Житие старца Василия (Кишкина) и ученика его Арсения Белобережской обители. – Одесса: 1904. – 345 с.Жизнеописание отечественных подвижников благочестия. – М., 1904–1906.Иерофей, архимандрит. Брянский Свенский Успенский монастырь. – М.: Университетская тип., 1866. – 237 с.Онуфрий (Маханов), иеродиакон. Причал молитв уединенных. Валаамский монастырь и его небесные покровители преподобные Сергий и Герман. – СПб.: Царское дело, 2005. –744 с. Орловский И.И. Пустынножительство в Рославльских лесах / Изд-е второе. – Смоленск: Свиток, 2004. – 96 с.Преподобный Феодор Санаксарский: Житие, служба, акафист. – Саранск: Изд-во Рождество-Богородичного Санаксарского монастыря, 2005. – 79 с.Старцы Площанской пустыни. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002. – 104 с.

[1] Самый ранний документ, найденный в монастырских архивах, с упоминанием пустынника иеромонаха Иоасафа и Бело-Бережской пустыни, датируется 1755 годом: «Сысканы были тоя пустыни иеромонах Иоасаф, которой жительство имеет во отхожей пустыни в 3-х в., да оной же пустыни схимонах Сергий» (ГАБО. ОДФ 7. Оп.1. Д. 12. Л. 4).

[2] Житие преподобного схиархимандрита Моисея Путилова. – М.: Издание Введенской Оптиной пустыни, 1992. С. 28.

[3] РГАДА, ф.1200, оп.1, д.1532, л.2.

[4] Приведенные на плите данные о кончине о. Афанасия разнятся коренным образом с письменными свидетельствами современников: они единогласно указывают 31 декабря 1844 года. Такую же дату приводит и «Православная энциклопедия».

[5] НИОР РГБ. Ф. 213. К. 103. Ед. хр. 27. Лл. 1–10об, 12–13 об.

[6] В ревизиях за 1782г. г. Карачева в Драгунской слободе значится только два человека, выбывших в монастыри, из них Даниил Серков – более старший, да и имя у него на ту же букву, что и у монаха Досифея. Поэтому наиболее вероятной у отца Досифея является родовая фамилия Серков. – ГАБО, ф.23, оп.2, д.6, л.328.

[7] В «Выписке из расходной записки бывшего иеродиакона Василия на разные покупки» значится имя монаха Досифея, который жил в то время в обители, не числясь официально в списках братии // ГАБО. ОДФ. 7. Оп. 1. Д. 3. Л. 31–32 об.

[8] В другое время, в марте 1809г. монах Досифей получил билет для проезда в местечко Почеп для монастырских нужд // ГАБО. ОДФ. 7. Оп. 1. Д. 34. Л. 101.

[9] Такой возраст значится в списках братии Оптиной пустыни, однако в Ревизских сказках Драгунской слободы г.Карачева стоит возраст на четыре года младше указанного. Часто в монастырях в то время при приеме в братию прибавляли возраст кандидатам, чтобы при постриге им было больше лет.

[10] Житие схиархимандрита... – С.40.

 

← все публикации