<<предыдущая оглавление следующая>>
МОНАСТЫРЬ И МИР
Слава Богу, что вы поуспокоились в своем пребывании и возымели благое рассуждение, что можно и в мире живши спастися, — но в монастыре больше к оному можно иметь побуждений. Это истинно так, но только надобно иметь и в том, и в другом жительстве попечение о исполнении заповедей Божиих и о смирении при оном. Ибо без смирения все, и благие дела, не бывают благоугодны Господу, чему видим ясный пример на фарисее. Когда же угодно Господу кого позвать к монашеской жизни и устоять там, то там откроются и брани гораздо более, нежели в мире пребывающим. Ибо враги, видя нас вооружающихся на них и текущих восхитить Царствие Небесное, лютее вооружаются на нас и борют нас, возбуждая страсти к действию; а главные из них: славолюбие, сластолюбие и сребролюбие, и чрез них и прочие страсти являют в нас свои действия. Одним исполнением правил мы не можем избавиться действия страстей, но деланием заповедей в сообществе с людьми. Заповеди же простираются даже и до любления врагов. Немощь наша исцеляется не уединенным отшельством, но деланием и претерпением досады креста (см. книгу св. Исаака Сирина, Слою 2). Когда же мы, бывши страстны, т. е. недугуя гордостию, тщеславием, лукавством и мнением, хощем в уединении приближаться к Богу, то можем обольститься... лучше подвизаться с человеками, от падений своих познавать свою немощь и приходить в смирение; тогда и все наши делания будут благоугодны Господу Богу.
...Проси <в молитве> и о том, чтобы Он <Бог> возвестил твоим родителям о увольнении тебя в обитель, где покажутся тебе твои немощи при борьбе со страстьми.
Хорошо, что ты познала, что спокойствие, на которое ты опиралась в мире, непрочно и ненадежно. А притом и то знай, что ты, живя в монастыре, находишься на поприще брани, как духовный воин, и раны приемлешь, и венцев сподобляешься; а удаляясь с сего поприща, уже не имеешь и брани и мнишь иметь спокойствие, но ложно, ибо оно скоро может превратиться в свирепую бурю. Итак, благодари Бога, призвавшего тебя на сей путь и обучающего во бранех.
МОНАШЕСТВО
Немудрено, что и в религиозных журналах нынешнего времени проявляется что-то такое невыгодное о жизни монашества. А о других литературных изданиях нечего и говорить! И все это разливается по всему христианскому миру, который не смотрит на свои слабости, а зорко взирает на монашеские и малые недостатки. Впрочем, мы не должны обвинять судящих нас, но находить в себе вины, смиряться, приносить покаяние, и Господь силен спасти и извести изо рва оного, виденного преподобным Пахомием, скорбьми, напастьми и болезнями. Хотя и горестно смотреть на наши слабости, но многие приходящие в обитель обретают защиту от стрел вражиих, коим могли подвергаться в мирской жизни... На сих днях мне случилось слышать сравнительный пример иноческой и мирской жизни: один странник безногий ползком обошел многие монастыри и на вопрос одного монаха, как он находит монастырскую жизнь в сравнении с мирскою, отвечал: "не все равные обители, но думаю так: луг когда огорожен, то и трава на нем растет хорошо, а вне ограды бывает потоптана и поедена". Простой, но разительный пример!
Монашество есть образ смирения, и до оного достигают множеством браней и искушений, на которые и надобно себя приготовлять; а Господь силен тебя укрепить.
...Образ монашества есть образ смирения...
...О монашестве твоем... скажу: да будет принятие оного тебе не на тщеславие, или гордость, или возношение, а паче на смирение, и кротость, и терпение.
Сердечно сожалею о тебе, что ты так сильно оскорбилась о непредставлении тебя к монашеству в рясофор и что матушка игуменья забыла, что ты живешь в монастыре. Что же тебя оскорбило? — твое самолюбие, честолюбие и гордость. Что же есть монашество? — образ смирения, а не честолюбия. Ты обвинила людей, что обойдена, а Бога не имела в виду, что "не было на это Его воли и, видно, я еще сего недостойна", и когда бы смирилась, — то и понесла бы спокойно; ибо Бог смиренных утешает, а гордым противляется. Прочти у св. Исаака, когда мы виним ближних, а не себя в наших скорбях, то они нам тяжки бывают и продолжаются. Не скорби, — внешняя монахиня будешь; но надобно попещися о внутреннем монашестве — смирении.
Монашества три степени: рясофор, мантия и схима; первый — новоначальных, второй — средних, а третий — совершенных.
Что же значит монашество? Совершение христианства, состоящее в исполнениях заповедей Божиих, в них же и любовь к Богу заключается: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет (Ин. 14, 23), — сказал Господь; и деланием заповедей человек очищается от страстей, достигает бесстрастия и восходит к духовному умозрению; и все это должно быть растворено смиренномудрием, потому что смиренномудрие все сети вражии сокрушает; при исполнении заповедей должно пройти и огнь искушений от людей и от врагов <бесов>; а без искушений мы не познаем себя и не можем смириться и получить духовный разум.
Вы, конечно, знаете, что монашество есть совершенство христианства, а долг христианский есть исполнение заповедей Христовых...
По желанию М. иметь понятие об образе жизни схимнической, — посылаю вам выписку из отеческих писаний, из коих увидите, что схимонах есть совершенное монашество, а монашество есть совершенное христианство. И не одно только внешнее делание требуется, но паче внутреннее. Первое по силе всякого должно проходить, а последнее непременно должно, как не требующее телесных сил, но душевных и благого произволения.
...Сколько мог я заметить, неполезно и опасно слишком юных принимать <в монастырь>; ибо они более подвергаются влиянию слабой стороны и, навыкнув худому, не скоро могут прийти к истинному пути, так что ни к монастырю, ни к миру не бывают способны.
Ф—а пусть побудет несколько на испытании, и когда будет твердо ее намерение, то, видно, есть и звание Божие, не надобно отревать.
Стремление твое к оставлению мира и вступлению в обитель иноков, конечно, есть призвание Божие; тем паче, что оное постоянно в тебе возрастает; но все надобно делать с пожданием, рассмотрением и молитвою ко Господу, да поможет Он в благом твоем намерении исполнить оное... Отвержение себя вступающим в наше звание состоит в отвержении своего разума и своей воли и в терпении последующих за сим скорбей; надо к этому приготовиться и сообразоваться с своими силами, душевными и телесными...
...Ты не высокомудрствуй и не думай много о себе, будто бы ты достойна сего звания, — помни, что много званных, но мало избранных (Мф. 20, 16), постарайся удостоиться милости избрания: послушанием, смирением, терпением, кротостию, любовию и молитвою; считай себя последнейшею всех.
...Не думай о себе много, что ты пошла в монастырь, и будто велико нечто сделала; Бог приемлет от нас все то, что со смирением, а от гордых отвращается. Научайся во всем познавать свою немощь и смиряться, будешь мирна и спокойна.
Пишешь о приготовлении своем к монашеству — как поступить? Якоже блудный сын пришел к отцу и рек: Отче! согреших на небо и пред Тобою, и уже несмь достоин нарещися сын Твой (Лк. 15, 21); и как мытарь пришел с сердцем сокрушенным и смиренным, воззвавши: Боже, милостив буди мне, грешному (Лк. 18, 13). Вот какое приуготовление должно быть; ибо образ наш есть образ покаяния и смирения, и к оному нас Сам Господь призывает. И потому — иди без сомнения, со страхом и радостью. Св. Иоанн Лествичник пишет в 1 Степени: "никто да не нарицает себя недостойным обетования иноческого, представляя тысячи и множества грехопадений..." Но только не дерзостно и самонадеянно приступай. Оттого-то и помыслы смущения помрачают.
В монашеском обете только три главные обета: девство, нестяжание и повиновение, а заповеди Божии, как нам, так и мирянам, равно должно исполнять. Образ же наш есть образ покаяния и смирения. Отвержением своей воли и разума мы можем стяжать смирение...
...Вижу, что непокоен уже три года. Скорбишь за неполучение монашества; когда прочтешь данное мною тебе о сем рассуждение, то познаешь в этом твою вину и греховное желание, доводящее до оскорбления. Ты не понимаешь, что образ монашества есть образ смирения, а в твоем устроении есть славолюбие и честолюбие, которые тебя и снедают скорбию; ты мучишься, но не венчаешься. Если б ты имел попечение о снискании смирения, то видел бы, как ты тяжко согрешаешь скорбию за неполучение мантии и не видишь тут Промысла Божия, все на пользу нашу устрояющего. Когда бы ты проходил с разумом послушания, то приобрел бы и смирение, как пишет св. Лествичник: "от послушания рождается смирение", которое нас успокоивает, а ты, исполняя послушание, считаешь себя нечто добро творяща и как бы награды ищешь мантии, но для тебя она будет не образ смирения, а образ гордости.
...Что есть мантия? Образ смирения; а мы ищем ее из честолюбия; оттого и скорбь находит. Какие обеты при пострижении? Терпеть всякую нужду, обиду и смиряться; надобно же к этому быть прежде готовым, а не после стяжавать оные; а где они? Ложный стыд, что мантия не вышла, доводит до безумия... Вижу, что вы печетесь только о том, что не исправите правило: а о том, чтобы правило жизни христианской по заповедям Божиим исправить, ни мало не скорбите.
...Напрасно ты скорбишь об рясофоре и укоряешь других, ставя их виновными, а не относишь сие к Богу; ты сим паки Его прогневляешь. Разбери получше: что в тебе соделывает скорбь? Не желание монашества, а честолюбие, которое Богу не угодно. Желаешь монашества? Оно состоит не в одежде, но в смирении, терпении, любви и прочее. Имей его в сердце твоем, никто от тебя его не отнимет; а будет воля Божия, и оное внешнее получишь...
Одно принятие образа нимало не поможет без дел, приличных оному: самоотвержения, смирения, терпения, любви и прочее. Не одни только правила от нас требуются, а исправления жизни. Читай книги святых отцов: св. Иоанна Лествичника, св. Дорофея, св. Ефрема и проч.; везде найдешь, что без терпения, без любви и смирения не можно спастися; а ты, когда будешь смиряться и терпеть все находящее, то и спасешься...
...Обеты кажутся некоторым страшны, и они отрекаются от принятия монашеского образа, боясь, что преступят оные, забывая, впрочем, что уже сделан ими обет при первом вступлении намерением пожить по заповедям Божиим, которые не одним нам, в монастыре пребьшающим, заповеданы, но и всем православным христианам; к непременному их исполнению обязаны мы все обетами, данными при крещении: "сочетаваюся Христу и всем заповедям Его". Обеты сии несравненно важнее даваемых при пострижении в монашество, и никто не может ничем извиниться в преступлении оных. Мы же к оным прилагаем токмо два обета: девство и нестяжание, о чем пишет... авва Дорофей: "заповеди Христовы всем христианом дашася, и подлежит всяк христианин хранити их: дани суть, якоже бы кто рекл, Царю должны. Сице убо и отцы, не токмо заповеди сохраниша, но и дары принесоша Богу. Дары же суть девство и нестяжание, сия не суть заповеди, но дарове суть". Если мы обязаны хранить все заповеди Божии, то имеем ли право, живши в монастыре, хотя и не давши еще обетов монашеских, преступать оные заповеди? и не имея мантии, почитать себя свободными, не сохраняя себя в девстве и нестяжании? Кажется, это не что иное есть, как ложное мнение, составление своего разума и обольщение себя, служащее как бы некоторым оправданием, но ложным. Не паче ли должно с благоговейною и духовною радостию приступать к сему священному образу, отводящему нас от соблазнов мира и служащему ко укреплению в добродетели.
Вас устрашает монашеская жизнь: что за несоблюдение подвигов большее примете наказание. Подвиги должны быть соразмерны силе каждого: Бог выше меры не требует, но ищет исполнения заповедей Его, врачующих наши страсти; а всего более взыскивает от нас смирения, которое, и кроме дел, прощает многие согрешения; а, напротив, дела без смирения нимало не приносят пользы, пишет святой Исаак Сирин (Слово 46). Святой же Марк Подвижник пишет в 109 главе: "от дел, и словес, и мысли праведник Един; от веры же и благодати и покаяния мнози праведницы". Итак, этого (бессилия) опасаться не должно, а уповать на Бога и на помощь Его.
Что касается до пути монашеского, то в этом никто не должен сомневаться, что оный есть истинный, по установлению и преданию святых отцов и учителей наших, искусом своим прошедших путь сей жизни и оставивших нам неоцененное сокровище своих учений и примеров. И мы должны воздавать милосердому Господу немолчное благодарение за милость сию и позвание нас к сему поприщу.
Но есть в сем устроении многие и различные степени, как и в древние времена; видим, были великие подвижники, достигшие совершенства; видим и в меньшей мере к оному приближавшихся; а некоторых, за мучительствуюшие предприятия страстьми, и не достигших бесстрастия, но не лишившихся надежды спасения; были также и слабые и немощные; но покаяние всем не возбранено, и нам недоведомо, какой суд Господь над кем определил. Но все оные и достигшие совершенства имели великое и глубокое смиренномудрие, без которого все наши дела и подвиги не благоприятны Богу... Вникая в отеческие учения рассмотрительно и смиренно, может познать, что и ныне могут быть, и верно, находятся такие, кои, следуя наставлению святых наших отцов и учителей, идут путем правым, смиренным. Как Господь открыл Пахомию Великому, что будут и в последние времена спасающиеся в монашестве; и святой Нифонт Цареградский на вопрос брата: "еда ли, якоже ныне умножишася святии во всем мире, тако и по кончине века сего?" — отвечал: "чадо, даже до скончания века не оскудеет пророк Господу Богу; такожде ниже сатане служитель. Обаче в последних днех, елицы воистину поработают Богови, скрыют себя благополучно от человек, и не будет в них знамения и чудеса совершати, яко же в нынешних днех, но делательным путем и растворенным пойдут со смирением, и больше знаменоносных отец обрящутся в Царствии Божии"... "Инок, аще смирит себя, на всяком месте покой обрящет".
Что ж нам делать? приступают неотступно, просят извлечь из тьмы к свету; решаются на все, но после изнемогают на пути; вот от сих и З. З—на, желала истинного пути, просила нас о сем, а теперь и совращается с него. Нас бы должны научить таковые и подобные случаи, но все, как будто из сострадания к ближним, желая доставить им лучшее, не имеем мужества с грубостию отвергнуть их прошения. Что делать? Потерпите и вы, прочитавши во втором Послании святого апостола Павла к Тимофею главу 2, ст. 24-26.
...Иногда случается, что некоторые, зачиная духом, плотию оканчивают и принимают мантию, даже и добиваются оной из тщеславия и честолюбия, а мантия есть образ смирения, и если без сего последнего ее носим, то она бывает уже не полезным бременем, и не благим игом, но сопротивным.
Если посудить здраво, доставит ли нам пользу внешнее ношение мантии? Она есть образ смирения; а если люди ищут или желают ее, то конечно уже не для смирения; о прочем умолчу...
...Много найдется таких, скорбящих, не за мантию, но и за рясофор; это происходит от честолюбия — а им кажется, что от искания спасения; спасение состоит во смирении, а оного нет, — то и скорбят за внешнее одеяние, доставляющее честь.
Слава Богу, что удостоил вас исполнить давно предположенное желание ваше — вступить в святую обитель дев, уневестивших себя Господу и работающих Ему... Но вас может встретить тоска, скука, жалость по родным; то знайте, что попущается от Бога к искушению вашего благого произволения: точно ли оно твердо; искушает враг различными помыслами и наводит уныние и скуку; а вы будьте тверды и во время смутное прибегайте ко Господу и к Пречистой Матери Божией, просите Их помощи и заступления; открывайте скорбь вашу матери игумении, и Господь поможет вам; после скорбей пошлет и утешения.
Обыкновенно мы, приходя в монастырь, думаем или вдруг взлететь на небо, или найти покой нерушимый; но не обретая сего от мучительства собственных наших страстей, впадаем в уныние, ища разрешения не там, где должно...
Радуйся, сестра, что Господь удостоил тебя восприятия святого образа, в коем пожити богоугодно, якоже и вси отцы и матери святии пожиша, Господь тебе да поможет. Боязнь к восприятию благого сего ига происходила в тебе от сопротивного; слава Богу, что не покорилась оному помыслу, устрашающему тебя. Вступление твое в обитель начальное не было ли уже обетом Христу, чтобы работать Ему всем сердцем и тщатися исполняти заповеди Его, кои и всякий христианин обязан исполнять? но, принявши оружия Его духовные, удобнее можеши тещи путь сей, всегда зазирая себя и укоряя. Аще бы когда и благо что сотворила, то вменяй сие Божией помощи и благодати, а себя прах и пепел считая; в поползновениях такожде не малодушествуй, но прибегай к Богу и ближнему с покаянием, укоряя себя; и мир Божий да будет с тобою. Случающиеся каковые скорби принимай, яко посланные от Бога к твоей пользе; не человеки сами собою их тебе нанесли, а Бог посылает ко искусу твоей веры и любви к Нему, и, может быть, хотя возбранить какие-либо поползновения. Принимай же, сколько можно, равнодушнее и не крепко оскорбляйся оными; чем можешь иметь и душевное спокойствие, при всей твоей телесной болезни, о которой также веруй, что угодно Богу чрез оную спасти тебя; подвизай сердце твое к благодарению. Не малодушествуй, ежели не в силах исполнить правило; укорение себя и смирение и здесь да заменит оное. О сем тебя прошу: молитовку Иисусову по четкам или так проходи, хотя и сидя или и лежа, по немощи, но со смирением, низлагая всякий помысл, возносящий тебя, яко бы что благо сие твориши; также не приемли ничего, аще умно или чувственно что будет, но во всем и во всех делах твоих, даже и в помышлениях, имей совершенное откровение к матери твоей и глаголемое ею тебе старайся исполнять. Господь да поможет тебе имети себя в помысле своем меньшу всех, и всех почитати, яко Ангелов Божиих, и любити всех.
Ты спрашиваешь меня о правиле для новоначальных. Варсонуфий Великий на вопрос о сем ответствовал: новоначальным прилично пребывать в глубоком смирении, ни в каком случае не почитать себя за нечто, не говорить: что это? или: для чего это? Но, пребывая в послушании и великой покорности, не сравнивать себя ни с кем, не говорить: такого-то почитают, почему же не почитают меня? Он успокоен во всем, отчего же я не имею успокоения? быть презираему во всем и не негодовать. Вот дело истинного новоначального и желающего спастись!
Вы же сами уже прочитывали св. Иоанна Лествичника книгу, из которой хоть немножко теорию познали, от которой научитесь и практике. На первый раз только то скажу, что нахожу нужным: надобно иметь отсечение своей воли и не доверять своему разуму, но следовать тому, что будет вам предлагаемо от искусившихся в сей жизни; это самый удобный и легчайший путь к познанию себя и юли Божией. Ибо как излишество, так и недостаток в подвигах вредны, чего вы сами собою познать не можете. Много будете сеять, но малая будет жатва, а иногда, вместо мнимых плодов, окажутся терния, для чего вы должны просить мать игумению поручить вас опытной монахине, и если, по назначению или по вашему избранию, к которой расположится ваше сердце, и оной во всем повиноваться, отнюдь ничего не предпринимая без ее совета, хотя бы что и противно вашему мнению казалось. Всему этому отцы наши и наставники жительства монашеского научают, как-то: св. Иоанн Лествичник, св. Дорофей, св. Симеон Новый Богослов, св. Каллист и Игнатий, константинопольские патриархи, Феодор Едесский, св. Кассиан и прочие многие. Вступя в сие поприще, вы должны прочитать сии учения и следовать сему; ибо они сами на деле исполнили и нам преподали.
Обители суть пристанища спасения; но случается, что и в оных бывают подвержены волнениям и погружаются в волнах: "ежели не всяк крестивыйся спасется, — говорит св. Иоанн Лествичник, — то умолчу о прочем", то есть о монашеском призвании; имеющие произволение благое чрез послушание приобретают смирение, которое сохраняет инока от всех сетей и козней вражиих; а без оного можно подвергнуться различным искушениям и неудобоносимым; а паче когда об откровении помыслов и понятия не имеют, что оно очень нужно в нашем звании; многие отцы пишут, что откровение очень нужно и приносит великую пользу... а сие благое делание в нынешнее время совсем почти оставлено; оттого и прозябают дивии плоды и скорби умножаются.
Взирая же на нынешние времена и оскудение делателей и наставников сей жизни, нельзя не поскорбеть, и что вступающие на путь сей, хотя и с ревностию, но идя самочинно, в две крайности впадают: или, высоко возвысившись, обольщаются мнением, или ниспадают слабостью жизни. Но все нельзя отчаяться или порицать путь сей, видя ослабление и немощи умножившиеся, и отступление от высоких подвижнических дел, и лишающихся духовных дарований.
Во всех твоих письмах не видно самоукорения и смирения, приличествующего для нашего монашеского звания, которое может нас и устроить в благоделании и успокоить; но в твоем устроении все тебе кажутся виновными твоих скорбей и озлоблений; одна ты права во всем и от всех истязанная и оскорбленная. Поэтому вижу, ты, ежели читаешь отеческие писания, то, видно, или не понимаешь, или не хочешь оным последовать, или вовсе не читаешь отеческих книг; а потому и ничего не понимаешь и, мняся быти мудра, объюродела.
Сколько ты ошибочно имела понятие о монашестве; ты только и полагала: затвор, правило, видение, а о борении со страстьми и о познании своих немощей и смирении от сего познания — уклонилась. Теперь же должно прийти в разум истины: не дерзай никого укорять, хотя бы что и видела неподобное: укоряющих и досаждающих тебе — считай своими благодетелями, посланными тебе от Бога ко уврачеванию страстей твоих; и при всем том считай себя последнейшею и меньше всех, яко побеждаемую и мучимую страстьми; тогда совсем иначе просветится мысль твоя и получишь от Бога силу против страстей братися и не побеждатися от них...
Надобно памятовать, какой взяли на себя образ и какой дали обет; живши во обители, должно улучшить и умягчить нрав, приобретая смирение деланием заповедей Божиих. Но ежели хотя и долго проживем, и от мнимого делания стяжем плоды, сопротивные духовным, то какая польза от сего?
По словам старцев, "келлия инока есть пещь вавилонская, в коей он искушается, как злато в горниле, огнем различных помыслов, смущений и недоумений"; в тягости нашествия оных прибегает к Могущему спасти его: благословен еси Господи... яко истиною и судом навел еси сия вся на ны грех ради наших (Дан. 3, 26, 28), ив сознании своей худости, с духом сокрушения и смирения покоряется воле Создавшего его. А Господь посылает росу благодати Своей, прохлаждающую и утешающую скорбящего инока, духовного воина, и отревает от него зноеватость вражиих нападений.
Жизнь монастырская есть тесный и прискорбный путь, вводящий в живот вечный. Почему ж тесен и прискорбен путь? Не потому, чтобы он был таков в сущности, — что легче любви, кротости и смирения? — но потому, что мы одержимы страстьми и не хощем им противиться: они-то и делают нам путь скорбным.
Желание ваше вступить в монастырь, ежели есть истинное, то Господь и устроит тако; но когда вы идете в монастырь, думая там успокоить себя от скорбей, то оное не есть истинное. Посвящая себя монастырской жизни, надобно себя отвергнуть и ожидать еще больших скорбей; это-то и значит взять крест свой и вслед Христа идти.
...Вы теперь убегаете из мира чрез случившиеся вам скорби, коих вы не можете переносить, то я предупреждаю вас, что и в монастыре оные встретятся, ибо это путь такой: Христос Спаситель Сам шествовал крестным путем и нам оставил образ, да последуем стопам Его. Вы должны здесь еще приучить себя к терпению и перенесению случающихся скорбей; а когда, убегая оных, удалитесь, то и там окажетесь нетерпеливы...
"Монах есть столп терпения, бездна смирения" Вы приутотовились к принятию монашеского образа, а в чем состоит его сущность и какие вы давали обеты при пострижении? не то ли, чтобы все терпеть. Параман и крест что иное означают, как не памятование о данном нами обете к терпению? Так благодарите же Бога, что Он вас обучал терпению, и ныне всякий случай должен быть уроком к научению терпению, и не только от внешних наносимых, но и от внутренних злоб духов, или к действию страстей, или к отчаянию понуждающих.
Пишешь, что, по случаю представления тебя в монашество, встретили тебя скорби: поношение и ругательство. Я полагаю, так как монашеский образ есть образ смирения и терпения: "монах есть столп терпения, бездна смирения", то предварительно тебе попущен такой искус, — какова ты обрящешься? Есть ли в тебе дух христианства — любви, по заповеди Божией: "любите враги ваша"? Не унывай от сих приражений, но смиренно подклони выю против сих волн, и корабль души твоей не погрязнет во глубине моря; гордость твоя смирится, и враждующие умолкнут. Не вини никого, но смотри в них орудие Божие, искушающее тебя и смиряющее.
Я нимало не удивляюсь, по духу дщи моя, твоей скуке: как всяк из нас, так и тебе должно пройти огнь искушений к утверждению в нас веры, надежды и любви к Богу... надобно знать, что между званием и наградой есть большой промежуток и поприще, на котором призванные имеют подвиг и брань против невидимых врагов, ищущих запять нас на сем пути различными скорбями и напастьми и мысленными приражениями, но опасаться не надобно, мы имеем Подвигоположника, сильнейшего их, Господа нашего Иисуса Христа, токмо да не унываем, а призываем всегда Его всесильную помощь и употребляем надежное оружие на врагов — смирение. Ты, когда поступила в обитель, ощущала неизъяснимую радость, но ведь это было без твоих заслуг, подвигов и трудов, а единственно благодать Божия утешала тебя как младенца млеком духовным. Но ежели бы это продолжалось, то ты получила бы большой вред душе твоей; обольстясь оною радостию, ты бы впала в гордость духовную, и пребыла неисцельна в сей прелести, и никак не могла бы смириться. А премилосердый Господь попустил тебе испытать теперь несколько зноя скорбного — скуки, верна ли ты пребудешь в любви Его? Не тогда мы обретаемся в любви Божией, когда приемлем только утешения Его, а когда попустит скорбь, унываем, дряхлуем и малодушествуем; нет, тогда паче любовь к Богу показуем, когда добльственно терпим находящие нам скорби и смиряемся в оных, считая себя достойными того; от сего человек приходит в преуспеяние велико и по мере смирения получает от Бога и утешение; однако искать оного не должно, а оно само приидет; паче же когда считаем себя того недостойными.
Монастырская жизнь есть борьба непрерывная со всезлобным врагом — диаволом. Мы падаем и восстаем, побеждаеми и побеждаем, по мере нашего устроения — гордого или смиренного; а Господь Подвигоположник, видя нас изнемогающих, поддерживает, укрепляет и восставляет; на раны падших возливает вино и елей, врачует их скорбьми и болезньми и приводит ко благому концу (VI, 172, 281—282)
Жизнь наша есть духовная военная служба - брань: с кем же? — с невидимыми духами злобы. Кто воздвизает оные смуты? — враги живота нашего — бесы, стараясь восхитить от нас венцы подвигов за терпение, которые бы мы могли получить, принимая досады, оскорбления, уничижения, укоризны, презрения и проч.; и чрез сие смягчилось бы наше жестокое сердце и истребились страсти: самолюбия, славолюбия, сластолюбия и сребролюбия, от которых и все страсти принимают силу и действуют.
Пишешь о скорбном и трудном пути жития монашеского: а Господь назвал его игом благим и бременем легким. Ежели же и чувствуешь труд и тягость, то это происходит собственно от наших страстей; так благодари Бога, что Он сподобил и тебя взять благое Его иго и легкое бремя (Мф. 11, 30). Посмотри же на мирских, каково их иго? не благо; и бремя не легко.
Вас стращало то, что надобно умереть своей воле и чувствам; однако ж видите, что мертвость сия оживляет, и порабощение доставляет свободу.
...Ты жалуешься, что тебя не отпускают в О. П.; и в этом видно, что ты хочешь исполнить свою волю, а что пагубнее этого? Какая тебе будет из сего польза? Если б ты, ездивши сюда, да исправляла свою нравственность, то хорошо бы было; а ты и ездишь сюда, и нимало не исправляешься, все жалуются на твой невыносимый характер, то и пользы нет от твоей сюда езды. Ты же хочешь все только исполнять свою волю, а не смотришь на то, что нет воли Божией на это, когда начальнице Бог не возвещает тебя отпустить. Надобно постараться исправить свой характер, быть покорной, а не пылить за всякую малость; понуждать себя к терпению всякого рода скорбей. В том-то и состоит жизнь монастырская, а ты хочешь идти противным путем — не тронь меня. Куда ты попадешь? Пишешь, что отказалась от рясофора — куда как хорошо сделала! Когда тебе начальница предложила, стало быть, она удостоила тебя сего образа, а ты по упрямству своему отказалась; ну и ходи так... ты составила свою волю и ходишь без советования; а кто оным пленяется? (Притч. 11, 14). Итак, постарайся смириться и исправиться, и будешь покойна...
...Братиям <над> проходить жительство с самоотвержением своей воли и разума, смирением, терпением укоризн, досад и поношений, и какое бы ни было наше великое жительство, аще не имеем болезненного сердца <покаяшюго чувства>, ничтоже есть оное пред Богом.
Ты очень быстро хочешь лететь на небо: "когда примешь образ пострижения, то уже нельзя будет ни лишнее посмеяться, ни даже слова сказать, сугубый грех". Так! Но избежишь ли тогда о себе высокого мнения и других за сии грехи суждения? А они-то гораздо важнее всех оных внешних поползновений; теми смиряемся, а сими надмеваемся, и куда низводимся? Может быть, того ради и попускаются падения, да смиримся. Теперь же кто тебе дал право празднословить или смеяться? Когда Господь говорит: горе вам смеющимся ныне (Лк. 6, 25); и о едином праздном слове дадят человецы Богу ответ в день судный (Мф. 12, 36), — не к монахам, а ко всем сказано. Теперь будто ты и свободна от ответа, а тогда только будешь связана: совсем нет; помни, оный образ — есть образ смирения; где сие будет, там и при всех немощах покой обрящешь; а при исполнении всех благих дел и подвигов монашества, которого даже святым считали, велено было душу исторгнуть трезубцем; за что же? за возношение. На сие вооружись, сему противляйся; исторгни корень, ветви сами отпадут; а немощь-то наша невольно нас смиряет. У Григория Синаита глава 17.
...Мати О. <просит> ...благословения облекаться в вечный траур, то это слово не согласно с истинным разумом. Одежда наша хотя по виду и черна, но она есть одежда веселия и радования и риза спасения. Поистине надобно радоваться, что сподобляет Господь избегнуть мира, как Израиль из Египта, и работать Господу, а не миру. Итак, в сию-то одежду веселия да благословит ее Господь облещися с радостью, а не с печалью; и не сетовать о оставлении мира, а радоваться о вступлении в новую жизнь, которая есть неизвестное народу разумение.
...О чем тут скорбеть? О внешней одежде: а разве она делает инока? А ведь ты хочешь спастися: делай инока внутреннего, а не внешнего. А когда о сем будем скорбеть, то далече удаляемся от спасения. Гордость чужда иноческого образа, ему сродно смирение.
...Благополучно доехала к своим родным и нашла в кругу их успокоение. Конечно, это отдых, но не может быть прочное спокойствие; оное приобретается, когда, бывши на брани с невидимыми врагами, помощью Божиею победим их, исторгнем наши страсти и смиримся; тогда будет истинный и прочный покой. А как ты вступишь в эту борьбу вне ополчения? Единоборство опасно. А посреде воинствующих на сей брани можем научиться, падая и востая, побеждаясь и побеждая, пока смиримся...
...Намерение ваше похвальное, и знаю слово Господне, что: грядущаго ко Мне не изжену вон (Ин. 6, 37). Он, призывая к себе на служение рабов Своих, говорит к ним: возьмите иго Мое на себя и научитеся от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим: иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф. 11, 29—30). Но пока мы еще боримы многими страстьми и не стяжем смирения, то неминуемо надобно потерпеть многие скорби. Может быть, вы думаете, что найдете тотчас в монастыре спокойствие, но это невозможно, надобно потерпеть различные скорби, и потом обрящете покой. На земле сердца нашего много есть терния и волчцев; надобно очистить от оных землю сердца, т. е. от страстей, — и тогда можем видеть плоды добродетели, со смирением.
Она стремилась в монастырь, думая найти покой, а того не знала, что оный зависит от победы над страстями и от смирения, терпения и любви. Предоставьте ее воле и отнюдь не уговаривайте остаться; а покажите ей, что наш путь есть тесный и прискорбный, который вводит в жизнь вечную; и когда согласится идти оным и терпеть все с самоукорением и смирением, то пусть остается...