Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Лю­бовь пок­ры­ва­ет все. И ес­ли кто де­ла­ет ближ­ним доб­ро по вле­че­нию серд­ца, а не дви­жи­мый толь­ко дол­гом, то та­ко­во­му ди­а­вол ме­шать не мо­жет, а где толь­ко по дол­гу, там он все-та­ки ста­ра­ет­ся по­ме­шать тем или дру­гим.

преп. Амвросий

Тру­дя­ще­му­ся Бог по­сы­ла­ет ми­лость, а лю­бя­ще­му уте­ше­ние.

преп. Амвросий

Ес­ли бу­де­те при­ни­мать лю­дей Бо­га ра­ди, то, по­верь­те, все бу­дут к вам хо­ро­ши.

преп. Амвросий

Из очерка В. Солоухина «Время собирать камни»

Борис Петрович и Тамара Петровна Розановы – мои друзья – жили около Оптиной в начале тридцатых годов. Каждый рассказывает о своем. Борис Петрович ходил в Березичи играть в биллиард. В Жиздре ловили стерлядь и огромных жирных лещей. Рыбу били острогой. И был еще способ ловли, оставшийся от монахов. Называлось – ловить «на сежу». Очень сложный способ с перегораживанием реки еловым лапником, но рассказано мне в подробности.
Тамара Петровна говорит, что все тогда в Оптиной было еще цело (то есть здания), только во всех помещениях Дома отдыха сильно пахло ладаном. Никак не могли этот запах выветрить. Но могилы все около собора были целы. Внутри помещений и в церквах ничего монастырского не оставалось. Все было повыброшено. Кое-что разобрано местными жителями. Некто Захаров, принимавший участие в изъятии монастырского имущества, навешал у себя дома ковров. А это оказались не ковры, а попоны с монастырской конюшни. Курьез. Сразу после ликвидации монастыря прямо на папертях собора был устроен аукцион по продаже имущества: мебели, посуды, одежды… Пафнутьев колодец, считавшийся святым и целебным, забили бетоном, потому что к нему продолжалось паломничество за водой. Но родник пробился в новом месте и нашел себе выход на самом берегу Жиздры, в нескольких метрах от воды, в маленьком овражке, в густых кустах… <…>

У обширных и все еще светлых бывших монастырских прудов сидела на зеленом бережку пожилая женщина в белом платочке. Мои товарищи – Володя Десятников и Василий Николаевич – пошли вперед, к монастырской стене, а я задержался около женщины и разговорился с ней. Оказалось, она помнит монастырь до его ликвидации и видела, как его закрывали.
– Интересно? – спросил у меня Володя, когда я догнал и присоединился к ним.
– Захватывающе. Вернусь в Москву, обязательно пошлю проект, чтобы молоко нам за вредность… А пока дай мне таблеточку валидола.

Из очерка В. Солоухина «Время собирать камни»… Как сказать одним словом про то, что представляет из себя сейчас Оптина Пустынь? Слово такое сеть – обломки. Остатки красной кирпичной стены как бы размыты сверху, как бы обтаяли. Точно так же размыты сверху и обтаяли монастырские башни. Про главы Введенского собора, что он «обтаял» сверху, сказать нельзя, это было бы слишком слабо. Он обезглавлен и торчит в небо бескупольными барабанами. Точно также обезглавлена Казанская церковь к югу от собора. Владимирская церковь (больничная) исчезла совсем. Растаяла. От церкви Марии Египетской остался бесформенный остов, обрастающий кустами неприхотливой бузины. <…>

Можно ли вообразить, как выглядело это место до разорения? Можно, потому, что приходилось видеть в других местах нетронутые монастырские кладбища. Наверное, и здесь лежали надмогильные плиты с надписями, стояли памятники, росли цветы. Трудно вообразить другое: что это место с жалким штакетником могло выглядеть торжественно, хотя и печально, и, напротив, что торжественно-печальное место может выглядеть вот так жалко. Но и то надо сказать спасибо Василию Николаевичу Сорокину <директору Козельского филиала Калужского краеведческого музея>, сдвинувшему дело с мертвой точки и начавшему с нуля.

Когда появилась возможность, вот именно, собирать камни, ни одной надгробной плиты на месте не обнаружили. Все они оказались по какой-то фантастической, не поддающейся здравому смыслу надобности разбросанными по обширной территории монастыря. И ведь не горстка камней, чтобы их разбросать, – тяжелые, мраморные, из полированного гранита.
Василий Николаевич дал мне потом записочку с перечнем тех, кто здесь похоронен. Получилось вроде поминального списка…

1. Оптинские старцы – Лев, Макарий, Амвросий, Иосиф, Анатолий, Варсонофий и Анатолий.
2. Братья Киреевские – Иван Васильевич и Петр Васильевич.
3. Жена Ивана Васильевича Киреевского Наталья Петровна.
4. Александра Ильинична Остен-Сакен, тетя и воспитательница Льва Толстого, умершая в 1841 году.
5. Гартунг Николай Иванович – тесть Пушкина, если бы Пушкин был жив к моменту замужества своей дочери. Скончался в 1859 году.
6. Генерал-майор Петровский Андрей Андреевич – участник сражений при Бородино, Прейсиш-Эйлау, Лейпциге, при взятии Парижа.
7. Графиня Елизавета Алексеевна Толстая, родственница Толстых. Скончалась в 1851 году.
8. Родственники Апухтина Былим-Колосовские: Варвара, Василий, Николай, Матвей, Дмитрий.
9. Григорий Воейков.
10. Мария Кавелина, урожденная Нахимова, родная сестра адмирала Нахимова, героя Севастопольской войны.
11. Полковник Оспап Оспапович Россет, брат знаменитой А.О.Россет. Друг Пушкина. Умер в 1854 году.
12. Иван Иванович Писарев – отец известного критика…

<…> «Запомните это место, молодые друзья, – говорил Василий Николаевич, – вам еще долго жить, возможно, и перед вами история поставит вопрос отношения к прошлому. Не перед вами, так перед вашими детьми. А откуда дети могут набраться ума-разума, если не от вас. Не от нас. А мы… от них, лежащих под плитами.
На Востоке есть поговорка: «Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки». Человек, способный осквернить могилу, способен наплевать и на живых людей. Более того, человек, разоривший чужую могилу, не гарантирован, что не будет разорена и его собственная могила»…

От Оптиной, походив еще по ее дикой бесхозной травке, поглядев на разные, разнородные, многочисленные, никакого ансамбля не составляющие постройки и пристройки, лепящиеся к основному костяку как снаружи монастырской стены, так и внутри ее, мы пошли к Скиту. <…>
Скит и все в Скиту уцелело в большей сохранности, нежели в монастыре. Полкилометра расстояния от Оптиной, меньшая капитальность и крепость Скита, в особенности наружной стены, косвенно помогли ему уцелеть, и разрушительная волна прокатилась как бы над ним. Так ураган может сломать дуб и не тронуть ивовый куст.

Хотя главная церковь Скита – церковь Иоанна Предтечи, тоже без купола и креста, хотя в домике старца живет какой-то посторонний человек, который пробивает там стены, меняет и перестраивает все, как ему заблагорассудится, хотя ни о каких цветниках сейчас нет и речи, все же надо сказать, что Скит находится в счастливой сохранности. Цел и в хорошем состоянии дом, где останавливался Гоголь. Цел и даже отреставрирован домик Достоевского. Цело здание, в котором размещалась оптинская библиотека. Цел – повторю, хотя занят посторонним человеком домик, где жили старцы. Цела, наконец, стена. Цела и тишина вокруг, целы сосны, обступившие Скит со всех сторон.

Оптинский альманах, вып.1.