«Мистическая музыка» Исаака Сирина О любимой книге К.Н. Леонтьева
Известный духовный писатель и публицист Константин Николаевич Леонтьев (в монашестве Климент; 1831–1891), духовное чадо преподобного Амвросия Оптинского, считал творения Исаака Сирина в переводе преподобного Паисия (Величковского) «перлом аскетической литературы» [1].
Оптинское издание «Святого отца нашего Исаака Сирина, епископа бывшего Ниневийского слова духовно-подвижнические, переведенные с греческого старцем Паисием Величковским» были изданы в 1854 году. Как отмечал К.Н. Леонтьев в книге «Отец Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной пустыни», «оптинские издатели оставили своеобразный язык великого Паисия (Величковского), впервые передавшего этот перл аскетической литературы по-славянски. Они снабдили книгу только беспрестанными русскими заметками и объяснениями внизу страниц».
О том, почему сам К.Н. Леонтьев ставил творения преподобного Исаака выше других святоотеческих книг и почему именно славянское издание, философ пояснял: «Исаак Сирин выше, глубже других, сходных с ним по направлению, аскетических писателей. В нем есть какая-то особая мистическая музыка; при чтении его задумчивых поучении ощущается нечто особое, пробуждается у верующего человека особое чувство, духовность и сила которого доходит до физического томления. Это драгоценное действие почему-то слабеет в русском переводе. Почему — не знаю. Потому ли, что не нашлось еще человека, который бы сумел вполне художественно передать по-русски дух славянского перевода или греческого подлинника, или по чему-либо другому — не берусь решить».
К.Н. Леонтьев старался быть не просто читателем этой книги, но прежде всего – деятельным исполнителем наставлений святого Исаака.
Как-то он зашел в келью к своему духовному другу о. Клименту Зедергольму, который предложил ему совместно помолиться, «вместе с ним, прослушать девятый час. По правде сказать, каюсь, мне было бы в эту минуту гораздо приятнее напиться с ним чаю и поговорить о чем-нибудь... Может быть, я бы отказался и ушел бы недовольный, если бы сам не знал, что эта уловка для испытания развлекающего посетителя предлагается св. Исааком Сирином. («Когда придут к тебе некоторые люди, – говорит Исаак Сирин, – любящие праздность, и посидят немного, покажи вид, что ты хочешь восстать на молитву, и скажи с поклонением: брат, пойдем, помолимся, ибо пришло время моего правила и я не могу оставить его. И не оставь его до тех пор, пока он не помолится с тобой. Если же он скажет: помолись ты, а я пойду; сотвори ему поклон и скажи: любви ради хоть одну молитву сотвори со мною, чтобы мне польза была от твоей молитвы. И когда восстанете на молитву, продолжи молитву твою сверх обыкновенного. И когда ты поступишь так с этими приходящими, то они, понявши, что ты не любишь праздности, не приблизятся даже к тому месту, где они услышат, что ты находишься.)
Я тотчас же спохватился, понудил себя и отвечал ему, что очень рад. Мы помолились; отец Климент успокоился, и мы после девятого часа все-таки очень приятно побеседовали за чаем. Я думаю, что он хотел испытать меня и, увидев, что я стал на молитву так охотно, решил в сердце своем, что мои посещения и беседы не слишком вредны».
В письме от 1 марта 1878 года из Любани К.Н. Леонтьев отсылал своего адресата к 78 и 79 словам преподобного Исаака Сирина: «Усердно и горячо молился; прочел у И<саака> Сирина об разнице искушений друзьям Божиим (смиренным) и врагам Его (гордым). – Множество знакомой мне правды. – Уныние, душевное сиротство, недуги и т.п. – вот искушение друзьям; опасности, страх телесный, метание с места на место. Вражда людей. Блуд и т.п. – вот искушение врагам» [2].
Паисиевский перевод творений св. Исаака Сирина К.Н. Леонтьев ценил выше русского. Своей племяннице Марии Владимировне Леонтьевой 27 ноября 1877 года К.Н. Леонтьев писал: «Мне грустно нередко без Исаака Сирина; куплю себе новый» [3]. 10 декабря 1877 года сообщал ей, что «купил себе другой экземпляр. И перевод другой; понятнее и вместе с тем хуже. – Я тебе эту книгу отдам; а ты не забудь оптинскую мне назад привезти сюда» [4].
В книге «Отец Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной пустыни» К.Н. Леонтьев отмечал: «Исаак Сирин глубже (“гуще”, – как говорил, улыбаясь, покойный Климент), и его предлагают старцы не всякому, а лишь тому, кто или духовно опытнее, или по-мирски образованнее, кому мыслить легче на этой почве. На таких людей, когда они приступают к чтению с правильным и добрым чувством, отрывки из книги святого Исаака Сирина действуют чрезвычайно сильно, наподобие молитвы, пения или громкого чтения. Понятно, как это должно укреплять не только монаха, но и мирянина среди житейских “бурь и битв”».
Опытное изучение и познание святоотеческой литературы под руководством оптинских духовников оказало большое влияние на внутренний мир философа, преобразило его сердце и душу, из философа сделало его смиренным иноком.
Е.Н. Поселянин, который хорошо знал К.Н. Леонтьева, в своих воспоминаниях привел слова Евгении Тур, русской писательницы, сестры драматурга А.В. Сухово-Кобылина, которая знала философа с детства: «Вот и Леонтьева уже нет. Это потеря. Был добрый человек, христианин. И сумел дойти до смирения. А это великая вещь...”» [5]
[1] Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем: В 12 т. / Гл. ред. В.А. Котельников. СПб.: Изд-во «Владимир Даль», 2004. Т. 6. Кн. 1. С. 294.
[2] Там же. Т. 11. Кн. 2. С. 176.
[3] Там же. Т. 11. Кн. 2. С. 137.
[4] Там же. Т. 11. Кн. 2. С. 138.
[5] Поселянин Евгений. Константин Николаевич Леонтьев. Воспоминания. М.: Унив. тип., 1900. С. 45–46.