«Даруй ми зрети моя прегрешения…»
Великопостная молитва преподобного Ефрема Сирина заканчивается прошением: «Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков».
Преподобный Варсонофий Оптинский говорил своим ученикам: «Мы все должны стремиться к Богу, Небу, к востоку. Но должны видеть свои грехи и немощи, исповедуя себя первыми из грешников, видя себя ниже всех и всех над собою. А это-то и трудно. Все мы норовим замечать за другими: вот он в чем слаб, а я нет, я паинька, я лучше его – и так над всеми... С этим надо бороться. Тяжела эта борьба, но без нее нельзя узреть Бога».
В житии преподобного старца Льва описывается случай внутреннего перерождения человека после искреннего и глубокого покаяния.
«В 1812 году в войне с французами убит был полковник Кульнев. После него осталась жена его Анастасия Степановна с сыном Николаем. Мальчик определен был на казенное воспитание. А вдова Кульнева так была огорчена лишением своего супруга, что потеряла способность хозяйствовать и все свое имение раздала бедным, сама оставшись нищей с двумя своими крепостными крестьянками, которые, впрочем, отпущены были ею на волю. Несмотря на это, они добровольно оставались при своей доброй госпоже и покоили ее до самой блаженной ее кончины. Сначала Кульнева жила в Курске и пользовалась духовными советами и попечением о ней игумена Коренной пустыни Палладия (Белевцова). А затем, когда отец игумен Палладий определен был наместником Александро-Невской лавры, она перебралась в Орел и, наконец, в город Болхов, поближе к Оптиной пустыни и к старцу отцу Леониду, чтобы иметь возможность через своих прислужниц пользоваться его советами, так как она несколько лет уже не могла писать писем. Болховские жители, как и прежде орловские, обеспечивали ее в содержании с избытком, особенно когда в Болхове сделалось известно, что Кульнева – тайная схимница и живет под руководством оптинских старцев, отца Леонида и отца Макария. А где ее единственный сын Николушка, как она выражалась, ей вовсе не было известно.
Но вот однажды проходила мимо Оптиной пустыни армия солдат, назначенная квартировать в городе Белгороде Курской губернии. В Козельске была дневка. Начальник армии генерал, из любопытства, с несколькими офицерами отправился в означенную обитель, где просил монахов ознакомить его с монастырскими достопримечательностями.
Между прочим ему предложили познакомиться со старцем отцом Леонидом. Предложение было принято. И когда генерал в сопровождении своих офицеров вошел в келью батюшки, последний пригласил всех гостей сесть и начал спрашивать генерала, кто он и где служил. Тот назвал свою фамилию:
– Кульнев; я остался после отца малолетним, поступил в учебное заведение, окончил курс наук и с того времени нахожусь на службе.
Старец:
– А где же ваша матушка?
Кульнев:
– Право, не знаю, в живых ли она находится или нет. Для меня, впрочем, это все равно.
Старец:
– Как так? Хорош же вы сынок.
Кульнев:
– А что же? Она мне ничего не доставила, все имение раздала, потому и я потерял ее из виду.
Старец:
– Ах, генерал, генерал! Что мелешь? Мать тебе ничего не доставила, а все прожила. И как это ты говоришь, что все она раздала? А вот об этом-то ты и не подумаешь, что она едва могла перенести удар лишения твоего родителя, а своего супруга; и с того времени и до настоящего стоит пред Богом, как неугасимая свеча, и как чистая жертва посвятила свою жизнь на всякое злострадание и нищету за благо своего единственного сына Николушки. Вот уже около тридцати лет она проходит такой самоотверженный подвиг. Неужели же эти ее молитвы для своего Николушки не наследство? У многих генералов, при всех изысканных средствах, дети не лучше прохвостов, а Николушка и без средств, да вот генерал!
Глубоко потрясли Кульнева эти простые, но и правдивые старческие слова. Обратясь к святым иконам, он зарыдал. Офицеры последовали его примеру. У каждого из них защемило сердце. Генерал становится перед старцем на колени и говорит:
– Отец мой! Вы оживили мой дух. Чем более я старался пренебречь именем моей матери, тем более стеснялась душа моя. Я усиливался убить веру во все святое; и если я не отчаянный, то меня удерживал авторитет, которым я во всю мою жизнь дорожу. Отец мой! Вы меня воскресили. Я теперь ясно вижу попечительность о мне Промысла Божия. Скажите же мне теперь, когда и где я могу видеть мою молитвенницу матушку?
Батюшка рассказал ему, и генерал распростился со старцем при бесчисленных благодарностях. По прибытии в Болхов Кульнев вошел в переднюю, где квартировала его матушка, и попросил доложить, что сын ее Николай желает ее видеть. Услышав голос своего сына, старица воскликнула:
– Николушка, Николушка, голубчик мой! Иди сюда; а я не могу встать, вот уже сколько лет нахожусь в сидячем положении.
А Николушка, как только увидел из двери свою матушку, тотчас пал на колени и так на коленях подполз к ее кровати и расцеловал у ней руки и ноги, с искренним сыновним от сердца рыданием.
Она же после сказывала:
– И не знаю, как только могла я перенести такую радостную для меня встречу. Слава Богу за все!
С того времени Кульнев содержал мать свою до самой ее смерти и принял от нее родительское благословение на бракосочетание. Добрая невестка посещала ее; по предложению мужа была и у батюшки отца Леонида. Между прочим Кульнев рассказал своей матери, как он напал на след ее и как простые, безыскусственные слова старца отца Леонида сильно повлияли на его сердце.
– О, я их никогда не забуду, – прибавил Кульнев, – передам их своим друзьям и потомству».
Грехи человеку открывает Божественная благодать. Искренно исповеданный грех очищает сердце от скверны, меняет жизнь. О видении своих грехов, об их искреннем исповедании верующие молятся словами молитвы преподобного Ефрема Сирина.
Преподобноисповедник Никон Оптинский писал: «К нам, духовникам, приходят люди, больные душой, каяться в своих грехах, но не хотят с ними расстаться, особенно не хотят расстаться с каким-либо любимым своим грехом. Это нежелание оставить грех, эта тайная любовь ко греху и делает то, что не получается у человека искреннего покаяния, а потому не получается и исцеления души. Каким человек был до исповеди, таким оставался во время исповеди, таким продолжает оставаться и после исповеди. Не должно быть так.
Надо, подобно Закхею, искренно возненавидеть свой грех, пожелать всею душею своею исправиться и возлюбить противоположную греху добродетель, возлюбить закон Божий. Внимательно читая или слушая святые псалмы и вникая в смысл чудных слов псаломских, много назидания можем мы получить. Между прочим в одном псалме читаем такие слова: Закон Бога его в сердце у него, и не запнутся стопы его (Пс. 36, 31).
Глубокий смысл и прекрасное назидание заключается в этих словах. Когда человек, так сказать, положит закон Божий, святые заповеди Божии в сердце свое, полюбит их, тогда он возненавидит грех, возгорится желанием жизни о Господе, будет удерживать себя от всякого греха. При всяком деле, при всяком занятии, даже самом обыкновенном, житейском, будет такой человек свои поступки, свои намерения проверять законом Божиим, который постоянно должен быть в уме и сердце человека, и все несогласное с законом этим отвергать, согласное принимать».