Аудио-трансляция: Казанский Введенский

Гос­подь мо­лил­ся за рас­пи­на­ю­щих, а пер­во­му­че­ник Сте­фан мо­лил­ся за уби­ва­ю­щих, что­бы не вме­ни­лось им в грех, гла­го­ля: „Не ве­дят бо, что тво­рят". Де­лай то же, и по­лу­чишь ми­лость и по­мощь Бо­жию, и ус­по­ко­ишь­ся.

прп. Амвросий

Мо­лись за ос­ко­рб­ля­ю­щих си­ми сло­ва­ми: „Спа­си, Гос­по­ди, та­кую-то... и мо­лит­ва­ми ее по­ми­луй и ме­ня, греш­ную". Осо­бен­но мо­лись так во вре­мя силь­но­го сму­ще­ния. Хо­ро­шо при этом по­ла­гать ве­ли­кие пок­ло­ны, ес­ли поз­во­ля­ет мес­то.

прп. Амвросий

Мо­лить­ся за не­на­ви­дя­щих и оби­дя­щих долж­но так: „Спа­си, Гос­по­ди, и по­ми­луй ра­бу Твою, сест­ру мою воз­люб­лен­ную (имя), и ее ра­ди свя­тых мо­литв по­ми­луй и ме­ня, ока­ян­ную греш­ни­цу".

прп. Иосиф

Послушание в Оптиной Пустыни

Изложить это по горячим следам у меня не получилось. Но вот теперь хочется рассказать о моем «трудничестве» на оптинские праздники 5-10 июля этого года.

Я ехала в Оптину, очень соскучившись, на праздники. Удивительное время: сначала Владимирская, потом Рождество Иоанна Предтечи, служба в Скиту, потом память преподобного Никона Оптинского, Тихвинская, память старца Амвросия… Все, кто бывал на оптинских службах, поймут, что значит предвкушать эту радость, что значит лететь туда, где ты ощущаешь себя в раю…

Только увидев издалека колокольню и купола оптинских храмов, я подумала, что время идет ужасно медленно, хотелось поскорее, минуя козельский автовокзал, оказаться у стен дорогой обители. Но пришлось изрядно подождать, поскольку водитель маршрутки, единственной пассажиркой которого была я, долго пересчитывал выручку и ожидал других пассажиров. Не дождавшись никого в итоге (что бывает редко), он нехотя захлопнул дверцу, и мы поехали.

Надо сказать, что я заранее договорилась с матушкой-распорядительницей гостевых домиков, где часто бывала, что приеду на шесть дней и помогу по хозяйству. Разнообразный ассортимент послушаний уже был в моем опыте, и я очень радовалась, что в этот раз не только побуду на службах, но и почти «по-настоящему» проведу время в святом месте.
Я приехала к матушке и по всему поняла, что меня ждали. Едва успев положить сумки, я услышала, что теперь они спокойны, приехал человек, которому можно доверить землянику… В радости, я не обратила на это особенного внимания, но заметила огромный двенадцатикилограммовый таз со слегка подвявшей земляникой, стоявший во главе стола на кухне. Таз был прозрачный, с рисками, где совершенно точно просматривалось, что там именно двенадцать килограммов, и обмануться невозможно!

Послушание в Оптиной Пустыни Полная бодрого желания помочь, я тут же села на улице перед тремя тазами: в том самом – земляника, в другой надо было бросать «хвостики» с веточками от нее, в третий – очищенную ягоду. Конечно, все мои мысли были в обители! Скоро служба, удивительная, ни с чем несравнимая оптинская служба. Завтра Владимирская! Служба во Владимирском храме – я была на ней неоднократно – под величественный колокольный звон все собираются в маленьком необыкновенном храме, как в корабле спасения. И мы все вместе, как будто над временем: Старцы, Новомученики, братия и паломники – все собрались прославить Царицу Небесную! Через окошко видна часовня тех, кто своей любовью и мученической кровью привлек не одну душу к оптинской святыне, здесь их дом, и они собирают здесь чад своих! Что испытывает сердце, отсчитывая минуты до этой встречи!..

В этих размышлениях я чистила землянику, замечая попутно, что работа эта весьма ювелирная и ужасно медленная – за два часа я едва приблизилась к риске «800». Звонили ко всенощной… Услышав звон, я взглянула на матушку в надежде, что сейчас меня отпустят в храм. «А, сегодня Владимирская! Да, престольный праздник. Ну ладно, разберешься с земляникой, тогда, может, завтра пойдешь», – сказала мне матушка…

Сказать, что я расстроилась – это ничего не сказать! Этот огромный таз, который встал между мной и Оптиной вдалеке, первые полтора часа не давал мне покоя. Кстати сказать, от такой «мелкой» работы мгновенно устали пальцы, а через четыре часа земляника уже стала кружиться у меня в глазах. А драгоценный таз свидетельствовал, что у меня уже осталось не 12 кг, а 9.600!!! Этак я, подумалось, вообще не попаду на службу ни сегодня, ни завтра!

В несколько подавленном состоянии я слушала, как звонили перед шестопсалмием, потом перед Евангелием… Тут ко мне подсел человек, назвавшийся Петей. Он был не из трудников, а из наемных рабочих (живших здесь же и скорее из «сочувствующих», чем церковных людей) и с живым интересом наблюдал за моей работой. В одну минуту перейдя на «ты», он сказал, что помог бы мне с этой земляникой, да не умеет, а потом, глядя в глаза, спросил: «А ты чего сюда приехала?!» ))) Я, в испачканной земляникой юбке, с потухшим взглядом, стала говорить что-то общее о паломничестве, потом спросила Петю, водятся ли здесь в лесах кабаны или какая-нибудь другая живность? «Да ты что, какие кабаны?! Они сейчас там, где като-ошка!!», – сказал Петя. Стало повеселее. Я рассказала Пете, как хотела на службу, а меня усадили за землянику, и он пошел к матушке просить, чтобы НАС отпустили на службу. Было уже около девяти часов, когда вдруг матушка сказала, что можно пойти «помазаться». Эта перспектива придала мне сил, и мы с Петей побежали в храм. По дороге он настоятельно требовал, чтобы мы для быстроты прошли через Никольские врата по братской территории, и когда я отказывалась, сказал, что у него там «знакомство»…

И все-таки я попала в храм!!! Читали первый час, но какая радость была услышать хотя бы чтение тропаря «Днесь светло красуется славнейший град Москва…»! Мы, благодаря Пете, даже помазались (матушка же сказала – идти «помазаться», и тут я ясно поняла, что незначительных слов в жизни нет!). Уходя с территории монастыря, я подумала, что с земляникой при большом желании можно справиться за четыре часа; это придало мне сил и окрылило надеждой на завтрашнюю службу.

Вернувшись домой после первого часа, я обнаружила, что кто-то неаккуратно смешал часть очищенной земляники с оторванными хвостиками. Конечно, это детишки из Беларуси, тут же с удовольствием наблюдавшие мое замешательство… Мне явственно вспомнились радости собственного детства…

Около двенадцати часов ночи стахановским методом земляника была перебрана, и я пошла к матушке доложить, что работа выполнена. «Молодец!» – сказала матушка. – «Теперь иди помоги там наверху девочкам перестилать постели!» Я пошла… Оказалось, что постелей, нуждающихся в обновлении, там 25 единиц, а завтра утром приедут люди…

Словом, в тот день я свалилась с ног часа в два ночи, но перед этим познакомилась с такой же, как и я, бодрой трудницей, женщиной лет пятидесяти, которая тоже мечтала о храме и мыла чаны от рыбы во время всенощной. Мы подружились. Ночью, в завершение моих труднических переживаний, в комнатку влетел огромный жук-навозник и задумчиво бился об стекло, норовя сесть мне на голову…

Но утром светлая моя мечта исполнилась – нас пустили на раннюю! В тот день я готовилась к Причастию и уже хотела попросить час для вычитки правила, но матушка, окинув меня взором, сказала: «Собирайся! Сейчас поедем…». Куда, собственно, мы собирались ехать, я узнала только в машине. В другой гостевой домик!! Он только-только отстроился изнутри, а завтра – опять паломники, и надо убрать и приготовить все до их приезда… Когда мы с Еленой (так звали мою знакомую трудницу) и матушкой вступили в «домик» из двух этажей с десятью комнатами, то увидели, что внутри все покрыто бетонной крошкой и строительной пылью: окна, стены, лестницы, подоконники… Нужно было помыть все это до стерильности и застелить постели. Здесь фишка была в том, что веника не предполагалось, ввиду его временного отсутствия. Зато в наличии был совок и две тряпки, а из окна так близко видна Оптина… «А как же служба…» - взмолилась я, уже понимая, что приехала-то на послушание, и надо терпеть. «Ну, это как управитесь!» – сказала матушка и, пожелав нам «сто ангелов в помощь», удалилась. Мы оглядели домик и засмеялись. Часы показывали половину третьего, т.е. до службы оставалось два с половиной часа… И вновь – чудо. Ни одно слово не остается праздным! Сто ангелов нам помогли совершенно явно, потому как осилить эту работу до службы было совершенно немыслимо.

В половине шестого мы уже были на службе. Я чувствовала, что это и есть – послушание, вот такое, без прикрас, монастырское, и это уже радовало, но сил не было совершенно…
Утром была чудная служба в Скиту, исповедь и Причастие. Здесь так явно ощущались святые хозяева этого места – благословенные оптинские старцы и скитоначальники. И стоя на «балкончике» среди вьющегося винограда и цветущей петунии, я просила их помочь мне с послушанием.

После Причастия всю усталость как рукой сняло, было радостно (и вдобавок мне сказали, что отпустят на службу преп. Никона!). В тот вечер пошел свирепый дождь с дымом, и, весьма кстати забыв дома зонт, я еще какое-то время была в Казанском храме, рассматривая фрески. Слева от входа, у свечного ящика, заметила фреску «тьма кромешная», на которой предусмотрительно расположился выключатель. )))

Следующие дни прошли до обидного быстро. Послушание вместо службы уже так не тяготило. Когда в один из дней мне дали задание помыть подошвы на обуви трудников, я вдруг поняла, ЧТО такое послушание, мне вспомнилось, как Господь мыл ноги ученикам, и что это заповедано христианам. Но где, как исполнить это без перелома себя, без просьбы матушки?! Вот такое откровение… И не даром говорится – выполни за святое послушание…

Не могу описать радость от дня памяти преподобного Амвросия, который «увенчал» мое «трудничество»! Там надо просто быть и видеть своими глазами…

Пусть мой долгий рассказ не испугает тех, кто еще не пробовал свои силы на послушаниях – такой «загруз» бывает редко и обычно приурочен к большим праздникам. Это мне, как сказал батюшка в день моего приезда, ПОВЕЗЛО!!!

Автор: Ника