Среда 1-ой седмицы Великого поста
Каждый день мы перелистываем таинственную книгу нашей жизни. На каждом листе уже есть письмена. Это то, что Господь нам открывает. Но мы не только читаем или делаем попытки прочесть это, но и сами вписываем туда новый день, все мысли, все чувства, не говоря уже о делах. Все слова остаются запечатленными в этой книге. И мы как свой паспорт вечности притащим эту книгу на Страшный Суд. И тогда нам станет понятно, почему так называют эту встречу с возлюбленным Христом – Страшный Суд.
Как хотелось бы нам многие страницы этой книги вырвать и уничтожить безвозвратно, но это невозможно. Возможно другое. Вдруг очнувшись от своих почти не читаемых каракулей, фантастических приключений любимого героя, начать вчитываться в то, что написано на каждом листе – волю Божию о нас на сегодняшний день, и стараться вписывать только то, что нужно, только достойно нашего призвания. И оказывается, что страницы с двойками и колами прежних лет могут не помешать. Их можно перекрыть последующими записями. Но будут ли они? Ведь изменить себя так не просто. Как какая-то тряпочка, которую мы носим на себе, через немногое время приходит в удручающее состояние от грязи, таким же образом подвержено загрязнению и оболочка души. Почему оболочка? Потому что душа сквернится не вся. В самом унылом, растоптанном грехом человеке, все еще горит внутри нечто светлое, живое, вложенное туда Богом, как неистребимый Его образ. Именно это помогает Александрийской блуднице стать дивной Марией, которую Палестинская пустыня лелеяла, как свое возлюбленное дитя, той Марией, под ноги которой удивленный Иордан послушно лег как мост.
Нет, грязь греха поверхностна. Она лишь покрывает нас своим смрадом, своей нечистотой. Какую-то пыль можно смахнуть щеткой, но основная грязь коростой въедается в ткань, во все ее поры. Необходима стирка. И мы берем свою испачканную одежду и вначале даем грязи откиснуть. Потом, добавив всевозможных щелочей, разъедающих не ткань, а нечистоту, начинаем всячески тереть и мучить эту тряпку, стараясь отделить прилипшее загрязнение, и немало намучившись с этим, полощем в чистых водах, чтобы потом, отжав, оставить сушиться на продуваемом ветерке. Но и это еще не все. Нужно еще раскаленным утюгом разгладить корявость ткани, выправить ее складки. И только потом она примет нормальный вид.
Точно также и с душой. Хотим увидеть ее чистоту – надо предпринять немало усилий. И для этого как раз и существует пост. Потому что первое, это вырвать душу из привычной среды, где всякая грязь цепляется к ней, как репей. Надо погрузить ее в воды церковности, в молитву, в размышление о скоротечности сей жизни. Дождавшись пока она немного откиснет, необходимо погрузить ее в ум отцов. Да и в чистую жизнь, которая рождает, словно кипящая влага, делает мягким наше окаменелое сердце, рождая удивительные мысли, недоступные нам чувства. Прибавив к этому еще сильнейший щелок – слово Божие, которое своей неоспоримой правдой способно разъесть все кандалы обольщений обманов, которыми влечет нас грех к себе. Но и этого оказывается мало. Нужно еще помучить тело, помять его поклонами, порастягивать бдением, повыкручивать воздержанием. И так изрядно потрудившись, можно, наконец, бросить душу в чистую воду исповеди. И промывая ее там, тщательно следить, не осталось ли где-то в уголках места, недоступное Богу, все ли прилипшее, чуждое нам, показано Ему. Потом можно успокоиться, и призывая потоки Духа, готовить себя к встрече с раскаленным углем Божественного Причащения, которое силой нездешнего изменения, силой своего чуда выгладит всю нашу заскорузлость, расправит всю нашу перекошенность, застывшую сморщенность нашего сердца, а зачастую и наших лиц.
Но взглянем на пост с другой стороны. Эту жизнь можно сравнить с игрой в шахматы. Иной раз разыгрывается очень интересная партия. Белые начинают, но далеко не всегда выигрывают, а за черных играет сам сатана. Белыми мог бы играть Господь, и тогда результат каждой партии был бы предрешен. Но Адам несколько самонадеянно решил сам обыграть падшего архангела. И с тех пор нашу свободу Господь не ограничивает. Более того, Он преставил к нам ангела, подсказывающего нам правильный ход. Однако мы пользоваться своей свободой не умеем как должно. И чаще всего, заслушав подсказку откуда-то слева: лошадью ходи, лошадью, хватаемся, не раздумывая, за уздечку коня, который уносит нас в стремительный и красивый заезд по вражеским тылам, но который оканчивается нашим падением. Да, одной любви к победе тут недостаточно. Нужно рассуждать, нужно думать не только о следующем ходе, но и о всей стратегии. Вот тут и необходим пост, некая пауза, чтобы все взвесить, отстраниться от обычных дел.
В суете событий так легко увлечься наступлением, но оставив брешь в обороне, мы можем лишиться всех важных фигур. А игрок с противной стороны – это чемпион экстра-класса, гроссмейстер, выигравший уже миллионы партий, обманувший уже миллиарды игроков. Часто он играет в поддавки, жертвуя то одной фигурой, то другой. Он хорошо знает, что, увлекшись даже постными блюдами, поклонами, своим притрудным подвигом, человек часто отдает свою победу за тщеславие, за самомнение, за горделивое превозношение над ближним. Но как часто мы забываем, что партия-то одна. Борьба за каждую фигуру, конечно, длится долго. Сколько мыслей, сколько усилий, сколько чувств! Но слышится: вам шах, и человек понимает, что жизнь его промчалась мгновенно. Да, есть что вспомнить. Есть отдельные победы, правильные ходы, изящные комбинации. Но как все это мелко перед лицом того, что все закончилось. А там еще выясняется, что у противника припасен какой-нибудь хитрый ход, и скоро раздастся: вам мат. И глаза закроются навеки.
Недаром отцы призывают нас отстраниться от суеты, все время ставить себя перед лицом вечности и не гнаться за сиюминутным успехом, маленькой победой в одном сражении, но постоянно размышлять посреди этих боев местного значения, не проглядывает ли ошибка в целом, глобальное поражение. Не переоцениваю ли я свою любовь, свое желание спасения. Может быть, многое из этого лишь мечты, и новый мощный удар вражеского ферзя я уже не выдержу из-за распыленности своих фигур, из-за наивности своих представлений. Надо думать какую фигуру наших страстей противник двинет вперед – ферзя осуждения, ладью корысти, туру лености. Да, рассуждение крайне важно, но его одного недостаточно. Духовная жизнь это не просто битва умов. Самая главная наша проблема это немощь воли. И чтобы нагляднее представить это, увидим жизнь души, как бой на ринге.
Святые это те чемпионы, что отправили дьявола в нокаут. Каждый их сокрушающий удар в его челюсть был исполнен такой силы воли, такой ненавистью ко злу, ко греху, что беспутные болельщики за каждый их удар рукоплескали с высоты небес. Нет, не своей только силой победили они. В их мощном кулаке соединилась единая сила Божия и всецелая любовь человека. А что делать нам, недоросткам, которых не принимают не только в Олимпийскую сборную, но и в дворовую команду? Разве победим мы прославленного победами духа зла? Вот он в противном углу, играет мышцами, уверенный, что уложит нас на первой минуте. Кто же мы пред ним? Дистрофики, доходяги, у которых вместо кулаков обмылки, а мышцы похожи на старую ветошь, постоянные прогульщики уроков физподготовки – ребра торчат, кожа обвисла. Такого и бить не надо. Он сам ляжет, а если вдруг и встанет, то ненадолго.
Вы скажете, не очень на нас похоже. Внешне – да, но внутренне чаще всего как раз дела и обстоят. Душа расслаблена, не хочет и не может толком ничего. Что же нам делать? В боксе, несмотря на кажущуюся очевидность его правил, иногда победа парадоксальным образом достается не тем, кто сильнее лупил кулаками, а тем, кто не упал и выдержал все раунды до конца. Пожалуй, это единственный вариант, который нам остается. Но дело в том, что измотать противника не так-то просто. Тут тоже нужна воля, собранная в кулак. И пусть этот кулак не бьет, пусть даже не поднимается никогда, но принимая на себя удары противника, он дает возможность устоять человеку. Да, ринг, это жестоко. Это чаще вообще ужасно. Но не мы выбрали этот путь. Злоба дьявола велика. Она такова, что он готов проглотить, не то что побить, но проглотить и нас и весь этот ринг вместе с нами. Но сделать этого ему не дает Господь, Который может и нас укрепить, стегнуть наши жилы, утвердить составы нашей души. Только лишь у нас бы появилась и не ослабла решимость быть вместе с Ним, все претерпеть ради Него, на всякую скорбь решиться, на всякую горечь имени Его ради. Тогда сквозь непрестанные удары сатаны мы услышим победно звучащий гонг, заставший нас все еще на ногах. Вооружившийся терпением и любовью побеждает не только на ринге, но и везде. У того же бегуна на длинные дистанции внезапно в какой-то момент открывается второе дыхание, некое внутреннее изменение, когда человек вдруг чувствует, что может пробежать еще столько же, хотя несколько секунд назад он думал, что вот-вот он упадет.
Но вернемся из залов состязаний в Священное Писание. Народ еврейский более 400-х сот лет находился в Египте в рабстве у фараонов. И вначале жили они довольно-таки не плохо, но со временем фараоны все больше и больше стали угнетать их. Все больше заставляли их работать, делать все большее количество кирпичей, которые евреи изготовляли для строительства городов фараона. Потом даже издали указ, чтобы всех первенцев у еврейского народа умерщвлять. И Господь возрастил из еврейского племени Моисея – этого удивительного человека, которого послал к фараону с просьбой отпустить народ еврейский в пустыню, чтобы совершить там службу своему Богу. Отпустить всего лишь на три дня. Господь сказал: скажи фараону: так говорит Господь, Израиль есть сын Мой, первенец Мой. Отпусти сына Моего. Фараон не послушал, потому что помолиться – это уже стать свободным. Именно поэтому коммунисты так беспощадно истребляли религию. Молишься – значит ты уже не наш. Свобода духа – это освобождение и от внешнего рабства. И тогда Моисей сотворил множество чудес, наслал на Египет казни Божии. И потом увел народ сначала в пустыню, потом через разверзшееся по его молитве Чермное море на Синайский полуостров.
Эта история выхода из страны из рабства постоянно вспоминается нами постом вместе с изгнанием Адама из рая. Рабство греху, плоти тяготеет над потомками Адама. И Господь выводит свой народ из духовного Египта. Мы сыны Нового Завета. Это и есть мысленные потомки Израиля, которых ведет Господь через расступившееся море, через пустыню, чтобы ввести его в землю обетованную, кипящую молоком и медом, в вечную Пасху, в вечную победу над смертью, дьяволом, грехом. Но как говорит Господь: Израиль первенец Мой, сын Мой. Это о нас. Это глас любви, от которого сжимается сердце. Но люди, бредущие по пустыне, постоянно роптали на Моисея. Видя бесчисленные чудеса и милости Божии, они унывали и скулили: разве в Египте не было гробов, что ты привел нас сюда умирать? О, если бы мы умерли от руки Господней в Египте, когда сидели у котлов с мясом, ели хлеб досыта! Этот ропот был такой, что Моисей возопил ко Господу: Что делать мне с народом сим? Еще немного и побьют меня камнями.
Это говорит дивный пророк, что по повелению Господню сотворил столько чудес: низводил воду из камня, низводил манну с небес – небесный хлеб. Апостол Павел говорит о нем: он как бы видя Невидимого, был тверд. Какие удивительные слова – видя Невидимого. Внутри нас тоже есть свой Моисей, выводящий нас из рабства греху. Это наша вера. Нужно постоянно крепить ее. Наша плоть тоже вопит и бьется часто в истерике по мясным котлам, лишившись сладости, довольства и покоя. Невозможно устоять перед всесокрушающими ударами искушений внутренних, искушений внешних, если человек постоянно не одушевляется верой, если его мысленные очи не видят этого Невидимого, Который стоит, Который хранит, Который несет нас по жизни, Сам сражаясь за нас с врагом. Несет через все пустыни, через все пропасти в землю обетованную Царства Небесного.
Аминь.