Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Всяк, кто же­ла­ет дос­тиг­нуть Хрис­то­ва Царства, не дол­жен, ози­ра­ясь, при­по­ми­нать свои вы­со­кие до­б­ро­де­те­ли – и осо­бен­но вы­со­кие ду­мы,– а зреть под­ви­ги и сла­ву свя­тых: и бу­дет с ни­ми! А свои зри не­мо­щи, гре­хи и ис­ход ду­ши и ужа­са­ю­щие ис­тя­за­ния тог­даш­ние – и не сог­ре­шишь.

преп. Анатолий

Ве­ра зас­тав­ля­ет нас ве­ро­вать, на­деж­да – упо­вать, лю­бовь – лю­бить Бо­га, и сии три доб­ро­де­те­ли все рав­но нуж­ны нам ко спа­се­нию, без сих ни­к­то не удос­та­и­ва­ет­ся нас­лаж­дать­ся ли­цез­ре­ни­ем Бо­жи­им и ник­то не мо­жет спас­ти­ся.

преп. Лев

Вся­кая друж­ба, не ос­но­ван­ная на ис­тин­ной люб­ви и сми­ре­нии, а па­че друж­ба по страс­ти, неп­роч­на и раз­ру­шит­ся.

преп. Макарий

День памяти духовного чада старца Амвросия и почитателя Оптиной пустыни

Константин Николаевич Леонтьев

25 ноября 1891 г. в возрасте 60 лет скончался русский дипломат, философ, писатель, публицист, литературный критик, социолог Константин Николаевич Леонтьев. В конце жизни принял монашеский постриг с именем Климент.

Леонтьев Константин Николаевич, родился 13 января 1831 года в сельце Кудинове, Мещовского уезда, Калужской губернии. Первоначальным образованием Константина Николаевича и подготовкой его к среднему учебному заведению занималась его мать Феодосия Петровна. В 1841 году он был определен в Смоленскую гимназию и находился там под присмотром своего дяди Владимира Петровича Карабанова, но вскоре последний скончался (в 1842 году), и Константин Николаевич был взят из Смоленской гимназии. Осень и зиму 1842 года он провел в Петербурге, где 5 сентября 1843 года был определен кадетом на воспитание в Дворянский полк. Из полка он был уволен по болезни приказом от 6 октября 1844 года. В том же 1844 году Леонтьев был принят приходящим учеником в третий класс Калужской гимназии, полный курс семи классов которой окончил в 1849 году, с правом поступления в университет без экзамена. Жил он в это время в Калуге на собственной квартире со своей горбатой тетушкой. На зиму приезжала из деревни в Калугу и мать.

По окончании гимназии Константин Леонтьев поступил студентом сначала в Ярославский Демидовский лицей, откуда в ноябре того же 1849 года перевелся по болезни в Московский университет на медицинский факультет. Последний был избран им не по влечению к медицине, а главным образом под влиянием матери, желавшей видеть своего сына врачом.

В 1851 году написал своё первое произведение — комедию «Женитьба по любви». Для его оценки он решил обратиться к И.С. Тургеневу, жившему тогда в Москве. Тот дал положительный отзыв о пьесе, однако она не была опубликована, так как её не пропустила цензура.

В 1854 году, досрочно получив диплом, отправился добровольцем в качестве батальонного лекаря на Крымскую войну. Служил в Белевском егерском полку, затем — в Керчь-Еникальском и Феодосийском военных госпиталях. Уволившись 10 августа 1857 года с военной службы, возвратился в Москву.

В 1858‑1860 годы занимал место домашнего врача в селах Спасском (у барона Д.Г. Розена) и Смирнове (у А.Х. Штевена) Арзамасского уезда Нижегородской губернии.

В конце 1860 года переехал в Санкт-Петербург и поселился у своего брата Владимира Николаевича.

В 1861 году возвратился в Крым, в Феодосию, где женился на Елизавете Павловне Политовой, дочери греческого торговца (впоследствии она страдала умопомешательством). Оставив жену в Крыму, приехал в Санкт-Петербург, где в это время выходил его первый большой роман «Подлипки». Второе большое произведение — роман «В своём краю» (1864). Порвал с модным тогда либерализмом и стал убеждённым консерватором.

В 1863 году поступил на службу в Министерство иностранных дел и 25 октября того же года назначен драгоманом русского консульства в Канеа (Ханья), на острове Крит. С жизнью на Крите связаны восточные рассказы Леонтьева («Очерки Крита», повесть «Хризо», «Хамид и Маноли»).

В августе 1864 года был назначен исполняющим обязанности консула в Адрианополе, где прослужил два с лишним года. После непродолжительного отпуска в Константинополе в 1867 году получил пост вице-консула в Тульче.

В 1870 году была опубликована его статья «Грамотность и народность», получившая одобрение посла в Константинополе Н.П. Игнатьева, слывшего славянофилом. В это же время работал над обширной серией романов «Река времён», которая охватывала русскую жизнь с 1811 по 1862 годы; большая часть рукописей была позднее уничтожена им.

Через год был назначен консулом в албанский город Янину, климат которого, однако, отрицательно сказался на его здоровье; был переведён на пост консула в Салоники. Его готовили к должности генерального консула в Богемии. Но в июле 1871 года он заболел болезнью, которую принял за холеру. Когда смерть казалась ему неминуемой, он увидел икону Божией Матери, которую ему подарили афонские монахи; он дал обет Богородице, что в случае выздоровления примет монашество. Спустя два часа он почувствовал облегчение.

Сразу после того, как болезнь отступила, он отправился верхом через горы на Афон, где оставался до августа 1872 года; намеревался исполнить своё обещание и стать монахом, но афонские старцы отговорили его от такого шага.

В 1872‑1874 годах жил в Константинополе и на острове Халки; в этот период раскрыл себя как публицист («Панславизм и греки», «Панславизм на Афоне»). К этому же времени относится его работа «Византизм и славянство», а также роман «Одиссей Полихрониадес».

Весною 1874 года Константин Николаевич отправился в Россию, прямо в Москву. Оттуда в начале июня он приехал в Кудиново и нашел его, после 12-ти летнего отсутствия, в большом запустении. Вид опустошенного родного гнезда и многих близких могил подействовал удручающе на Константина Николаевича. Около месяца провел он в Кудинове, а в августе съездил в Оптину пустынь, которая находилась верстах в 60-ти от этого имения. Здесь он впервые познакомился со старцем о. Амвросием, к которому имел письмо от афонских монахов. Пока ему, еще обвеянному «мирскими» впечатлениями, было трудно отказаться от своего строя мыслей, своих рассуждений, своей воли, дать ее старцу «на отсечение». Сблизил его с о. Амвросием, по собственному признанию Леонтьева, насельник Оптиной пустыни иеромонах Климент Зедергольм. В лице о. Климента Константин Николаевич встретил человека, который, будучи облечен в монашескую рясу, в то же время был глубоко и тонко образован по‑светски. Он являлся не только интересным собеседником для Константина Николаевича, но был для него и наставником: «беседами, — говорит Леонтьев, он заставлял меня нередко рассматривать предметы веры и жизни с новых сторон и привлекал мое внимание на то, на что оно еще ни разу не обращалось… Этим он сделал мне много добра». О. Климент и Оптина с новой силой после Афона утвердили в Леонтьеве веру в положительную истину христианства в смысле личного спасения. Оптина и гнетущие обстоятельства жизни понемногу ломали и усмиряли неукротимый боевой дух Леонтьева.

В этот раз пребывание его в Оптиной пустыни было непродолжительно. В начале ноября 1874 года Леонтьев отправился в Николо-Угрешский монастырь, надеясь там, вблизи Москвы, пожить некоторое время в гостинице. Но вскоре по приезде в монастырь он, по совету архимандрита Пимена, перешел в келью и надел подрясник. В качестве послушника Константин Николаевич исполнял, по назначению игумена, тяжелые монастырские работы, носил воду, дежурил зимою у ворот; на поездки в Москву он должен был испрашивать разрешения игумена. Назывался он уже не Константином Николаевичем, а братом Константином. Леонтьев задумал серьезно готовиться к монашеской жизни и в письме к другу своему Губастову, находившемуся в Константинополе, прощался с ним и другими цареградскими друзьями. Однако этот первый опыт продолжался у Леонтьева недолго, около полугода, до мая 1875 года. Почему Константин Николаевич оставил Николо-Угрешскую обитель, представляется не вполне ясным. Может быть, у него были какие-либо случайные к тому поводы. Но, без сомнения, главный причины кроются в общем душевном состоянии его, все еще тяготевшего всей душой к Востоку с его яркими красками и скучавшего в тишине и мирном покое. Вместе с тем не трудно себе представить, что должен был испытывать Леонтьев, связанный обетом принять монашество и в то же время бессильный и в монастыре «заглушить» свою тоску «по жизни и блестящей борьбе». Этими противоречиями душа его была раздираема, и не мог он от них освободиться до конца своей жизни. Не находя успокоения от боли и скуки, он переезжает с места на место. Так длится долго, до переезда в конце 1879 года в Варшаву.


В ноябре 1880 года поступил на службу в Московский цензурный комитет (предложение было получено от его друга Тертия Филиппова ещё в 1879 году); в должности цензора прослужил шесть лет.
В 1879 году принял предложение князя Н.Н. Голицына и приехал в Варшаву, где стал сотрудником газеты «Варшавский дневник». В газете опубликовал ряд статей, преимущественно на общественно-политические темы. Год спустя был вынужден оставить работу в издании, которое не смогло выбраться из финансовых трудностей.

За время своего цензорства Константин Николаевич писал мало и, большею частью, неохотно. Так, начал он роман «Египетский голубь» (в «Русском Вестнике») и оставил его незаконченным. Затем печатал незначительные по размерам рассказы в «Ниве» (1885 г.), ряд воспоминаний и др. отрывков. Наряду с этим он написал небольшую, но прекрасную по языку и очень важную и ответственную по содержанию статью «О страхе Божием и любви к человечеству» (по поводу одного рассказа Л. Толстого), которая вместе с напечатанной пред тем статьей «О всемирной любви» (по поводу речи Достоевского на Пушкинском празднике) выражает основной взгляд Леонтьева на сущность христианства, в 1885–86 гг. появились на свет два тома сборника его статей под заглавием «Восток, Россия и Славянство». Несмотря на оригинальность мыслей, развиваемых в этих статьях, блестящий язык, едкость и силу полемических выпадов, эти книги все-таки не снискали автору ни значительного влияния в литературной среде, ни славы, не говоря уже о сочувствии или общем признании. За исключением немногих его друзей, едва ли были люди, которые признавали за ним талант крупный и ценили его идеи. Болезнь, умственное одиночество, неприятная служба, литературные неуспехи не могли не отразиться на настроении Леонтьева. Время его цензорства характеризуется усталостью и упадком его духа и сил. Губастову Константин Николаевич в письме от 2 февраля 1887 года говорит о семи годах службы в Москве, что они доконали его. «Вот где был скит», пишет он, — вот где произошло «внутреннее пострижение» души в незримое монашество. Примирение со всем, кроме своих грехов и своего страстного прошедшего; равнодушие; ровная и лишь о покое и прощении грехов страстная молитва».

Этот покой в относительной степени он скоро обрел в Оптиной пустыни. Невзгоды московской жизни давно уже заставили его не только мечтать, но и хлопотать об отставке. 10 февраля 1887 года Константин Николаевич был уволен в отставку и, благодаря поддержке влиятельных лиц, ему дали усиленную пенсию, именно 2.500 руб. в год, из коих 1.500 руб. было прибавлено за литературные труды. В мае месяце 1887 года, Константин Николаевич переехал в Оптину пустынь. Не одно только искание «покоя» влекло его в эту обитель. Тот обет, который им был дан во время болезни в 1871 году, навсегда связал его духовно с монастырем. Что больше всего притягивало Константина Николаевича к Оптиной пустыни, так это общение со старцем Амвросием. Лишь после смерти о. Климента Зедергольма он окончательно отдался влиянию этого знаменитого подвижника. «Когда Климент умер, — пишет Леонтьев, и я сидел в зальце о. Амвросия, ожидая, чтобы меня позвали, я помолился на образ Спаса и сказал про себя: «Господи, наставь же старца так, чтобы он был опорой и утешением. Ты знаешь мою борьбу (она была тогда ужасна, ибо тогда я еще мог влюбляться, а в меня еще больше»). И вот о. Амвросий на этот раз продержал меня долго, успокоил, наставил, и с той минуты все пошло совсем иначе. Я стал с любовью его слушаться, и он, видимо, очень меня любил и всячески меня утешал». В Оптиной Константин Николаевич решил прочно обосноваться и осенью 1887 года снял у ограды монастыря двухэтажный дом, сохранившийся до сего времени и известный под названием «консульского дома». В Оптиной Леонтьев принимал приезжавших к нему друзей, некоторым из них даже высылал вперед на дорогу денег. В начале 1890 года был в Оптиной Л.Н. Толстой, посетил Константина Николаевича и все время часа два они спорили о вере. Большие досуги, материальная обеспеченность, благодаря хорошей пенсии, спокойная жизнь около Оптиной и любимого старца — все это вносило успокоение в измученную душу Леонтьева и пробуждало в нем множество чувств и идей, заснувших за 7 лет его мирной и тихой, но во многих отношениях давящей жизни в Москве. В «Гражданине» одна за другой стали появляться его статьи под общим заглавием «Записки отшельника», в «Русском Вестнике» он поместил замечательный свой критический этюд о Л. Толстом «Анализ, стиль и веяние». Кроме того, им много было написано за это время статей на разные темы по разным поводам; вообще этот период его писательской деятельности был одним из самых плодотворных и блестящих.

23 августа 1891 года в Предтеченском скиту Оптиной пустыни он принял тайный постриг с именем Климента. Так исполнил он обет, данный им за 20 лет пред тем. После пострижения, по совету и благословению преподобного Амвросия, Константин Николаевич навсегда покинул Оптину пустынь и поселился в Троице-Сергиевой лавре. Прощаясь с о. Климентом, старец Амвросий сказал ему: «Мы скоро увидимся». В Сергиевом Посаде, куда Леонтьев переехал в конце августа, он узнал о кончине старца и успел на нее откликнуться памятной статьей «Оптинский старец Амвросий». Здесь, в лаврской гостинице, на пороге монастыря, не вступив в число его братии, он умер от воспаления легких 12/25 ноября 1891 года. Погребён он был в Гефсиманском скиту лавры близ храма Черниговской Божией Матери.

Источники:

1. Русский биографический словарь. А. А. Половцов

2. «Оптина Пустынь и ее время» И. М. Концевич