ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО Макария СТАРЦА ОПТИНСКОГО
Годы учебы и поступление на службу
В Богородицкой Площанской пустыни
Первые годы в Предтеченском скиту
Преданный ученик старца Леонида
Благоустройство Предтеченского скита
Книгоиздательская деятельность
«Блаженны умирающие о Господе»
Старец Макарий — ученик преподобного Леонида и продолжатель его дела по старческому окормлению и внутреннему устроению обители на основе древних монашеских установлений. Время его старчествования признано «золотым веком» в истории Оптиной Пустыни. Трудами и скорбями отца Леонида старчество утвердилось в Оптиной и постепенно было признано, при старце Макарии Оптина Пустынь обретает всероссийскую славу и известность, становится духовным центром России. Ей принадлежит немалая заслуга в том, что в русской культуре, находившейся с петровских времен под сильным западным влиянием, во второй половине XIX столетия происходит постепенное возвращение к Православию.
Детство в родительском доме
Старец Макарий — в миру Михаил Николаевич Иванов — происходил из дворян Орловской губернии. Его прадед Иоанн, в монашестве Иосиф, подвизался в Карачевском Николаевском Одрине монастыре, был известен строгостью жизни. Дед и бабушка также отличались благочестием, бабушка всю жизнь много занималась благотворительностью, никому не отказывая в помощи. Каждую неделю она посещала заключенных в тюрьме, угощая их при этом домашней выпечкой. Это однажды спасло жизнь ей и ее супругу — как-то зимой на дороге на них напали грабители, и один узнал женщину, из рук которой когда-то получил угощение, сопровождавшееся словами утешения. По его просьбе напавшие сохранили жизнь своим жертвам.
Родители старца Макария — коллежский ассесор Николай Михайлович Иванов и Елизавета Алексеевна, урожденная Емельянова, помимо родового имения Ивановых — села Щепятино в Дмитровском уезде Орловской губернии — владели еще несколькими поместьями в других губерниях. В селе Железняки, что расположено неподалеку от Лаврентьева монастыря в Калужской губернии, 20 ноября 1788 года у них родился старший сын — Михаил, назван он был в честь св. Михаила, князя Тверского. У Михаила будет еще три брата и сестра, но мать, по воспоминаниям, всегда выделяла старшего сына и говорила, что из него «выйдет что-нибудь необыкновенное». Он рос тихим, ласковым ребенком. Имение, где жила семья, располагалось в очень живописном месте: на возвышенности, под которой протекает извилистая речка Яченка, впадающая в Оку, вдаль простираются луга, рощи, на противоположном берегу, в зелени окружающего сада, просматривались постройки Лаврентьева монастыря. Семейство Ивановых было близко знакомо с настоятелем обители — архимандритом Феофаном, который крестил некоторых из детей. Детские впечатления о посещении монастыря, строгих богослужениях старец сохранил на всю жизнь. Отец Макарий вспоминал и такой знаменательный случай: однажды во время службы, которую совершал отец Феофан, он, маленький мальчик, увидев знакомого батюшку, стремительно вбежал в алтарь через открытые Царские врата.
Годы учебы и поступление на службу
Когда Михаилу не было и десяти лет, в 1797 году, его мать, страдавшая туберкулезом, скончалась. Произошло это в Москве, куда семья перебралась за три года до этого для лечения ухудшившегося здоровья Елизаветы Алексеевны. После этого печального события Николай Михайлович поселился с детьми в селе Щепятино, в своем имении. Позже он перебрался в город Карачев, к своей сестре Дарье Михайловне Передельской, которая приняла близкое участие в жизни его детей, так рано оставшихся без матери. Уже пора было подумать о том, чтобы дать детям образование. Старшие сыновья были помещены в городское приходское училище. В 1801 году Передельские перебрались в свою деревню и взяли туда домашнего учителя для сына, вместе с ними переехали туда и Михаил с двумя старшими братьями. Там Михаил прожил около года, после чего поступил бухгалтером в Льговское уездное казначейство, под начало своего родственника С. Я. Сандулова. Помощниками его стали брат Алексей и двоюродный брат, тоже Алексей Передельский. Трое совсем молодых работников (Михаилу тогда было всего лишь 14 лет) так исправно вели дела, с таким усердием и точностью, что обратили на себя внимание губернского начальства. Алексей Передельский так вспоминал позже о своем двоюродном брате, с которым долгое время они прожили вместе: «...ему присущи были всегда набожность, благочестие, целомудрие, кротость и нравственная чистота. Он большею частью уклонялся от наших детских игр и забав, а вместо того любил заниматься чтением и рукоделием, разумею детские клеяния из картона домиков, вырезывание разных фигур, или что-нибудь вышивал. Придя в возраст, во время мирской жизни, он не чуждался светских пристойных удовольствий, но и не оказывал к ним особой склонности, любил музыку... любил также пение, голос у него был хотя слабый, но этот недостаток восполняло его знание и понятие о музыке».
В 1805 году Михаил был назначен на место начальника стола счетной экспедиции в Курске, получил повышение по чину. Его начальник Николай Михайлович Ленивцев очень расположился к новому работнику и даже предоставил ему комнату в своем доме. Ленивцев был образованным человеком, с широким кругом интересов, в его доме молодой человек нашел приятное общество, возможность продолжить свое образование. Тогда он интересовался музыкой и литературой, все свободное время посвящал этим занятиям. Он хорошо играл на скрипке, а в книгах, по воспоминаниям, искал ответа на самые серьезные жизненные вопросы. Бывая в обществе, он по-прежнему оставался скромным человеком, вспоминают, что в эти годы за его стыдливость и застенчивость, а также сильную худобу (у него с детства было слабое здоровье) Михаила частенько в шутку называли «монахом».
Управление имением
В 1806 году скончался отец Михаила Николаевича. Четыре брата и сестра, оставшиеся без родителей, жили дружно, поддерживали друг друга, все решения принимали вместе. Кстати, Варвара Николаевна, как и ее старший брат, со временем, после смерти супруга, примет монашество. На семейном совете после кончины отца было постановлено, что имение должно перейти к старшему сыну. Михаил Николаевич, который тогда уже тяготился обязанностями службы, с радостью принял решение братьев и, выйдя в отставку, перебрался в Щепятино. Склонный к уединению и сосредоточенности молодой человек в глубине души хотел обрести свободу, чтобы больше времени посвящать своим любимым занятиям — чтению и музыке.
В деревне он прожил два года и в хозяйственной деятельности не преуспел. Имение требовало постоянного присмотра, с работниками следовало обращаться со всей строгостью, взыскивая за халатность, воровство — на это Михаил Николаевич был совершенно неспособен. Вспоминают, что прислуга даже посмеивалась над незадачливым барином, который не хотел действовать общепринятыми методами — суровым наказанием и взысканием. Но показателен такой эпизод. Как-то мужики украли много гречихи, что не могло остаться незамеченным. Михаил Николаевич призвал их к себе и стал вразумлять словами из Священного Писания, призывая не гневить Бога. Свидетели этой сцены были уверены в бесполезности этих речей и по обычаю добродушно смеялись над барином. Каково же было их удивление, когда потрясенные до глубины души мужики сознались в своем воровстве, от всего сердца раскаялись в содеянном и в слезах, на коленях стали просить прощения. Соседи, прознав о доброте молодого барина, постоянно обращались к нему за разной помощью, и тот никому не отказывал, даже если это было в ущерб собственному хозяйству.
Так понемногу протекли два года. По-прежнему любимым занятием оставалось чтение, но все больше Михаила Николаевича интересовали вопросы спасения души. Однажды он отправился на Коренную ярмарку и закупил множество книг духовного содержания, в которые углубился с жадностью. Часто он занимался столярными работами, до усталости простаивая за верстаком — следуя совету не предаваться праздности и лени. Родные пытались его женить, но никак не могли подобрать подходящую невесту. Когда наконец остановили выбор на одной из соседок и отправились к ней, семья предполагаемой невесты не готова была сразу дать ответ и просила времени подумать и подождать. Когда братья вернулись, расстроенные таким ответом, Михаил Николаевич очень обрадовался, сказав, что по-настоящему не хотел этого сватовства, но не мог не послушаться братьев (от природы ему был дан миролюбивый характер и редкий дар послушания) и очень доволен этим ответом. В душе он воспринял такой поворот как проявление воли Божией о нем, и нерешительный ответ семьи невесты решил его дальнейший путь — уже тогда он все больше укреплялся в желании посвятить себя Богу.
Свидетельств о том, что окончательно подвигло его к уходу из мира, не сохранилось. Но по-настоящему вся жизнь, склад характера, поступки, слова и размышления молодого человека, сохранившиеся в его письмах и воспоминаниях близких людей, говорят о его постепенном внутреннем возрастании, и этот шаг представляется совершенно закономерным.
6 октября 1810 года Михаил Николаевич отправился на богомолье в Площанскую пустынь, что неподалеку от Щепятино, и домой уже не вернулся. Он отправил родным письмо, где сообщал, что остается в монастыре, а имение передает братьям в полное распоряжение. Отправился ли он в обитель, уже имея намерение остаться в ней, или же обстановка монастыря, сразу поразившая его, по свидетельству старца, способствовала принятию окончательного решения — неизвестно. Но, так или иначе, в возрасте 22 лет Михаил Николаевич вступил на иноческий путь.
В Богородицкой Площанской пустыни
Площанская пустынь, удаленная от населенной местности, окруженная со всех сторон лесами, вполне соответствовала требованиям иноческого уединения. Михаил Николаевич поступил в пустынь при иеромонахе Иоаникии, тогда в ней насчитывалось до 50 человек братии. Обитель не имела богатых средств, но трудолюбивая братия, исправно совершающая послушания, доставляла себе все необходимое для жизни.
Михаил Николаевич ревностно принялся постигать азы иноческого делания, новый образ жизни он воспринимал как благодатный дар. Сам он потом вспоминал, что по прибытии в Площанскую пустынь ощущал такой подъем, что «не знал, где находится: на земле или на небе, и все монашествующие казались ему как ангелы Божии».
Поначалу Михаил был занят на разных послушаниях: в трапезной, на заготовке дров, летом — на огороде, уборке сена и т.д. Но вскоре были замечены его способности к музыке, он стал изучать устав и церковное пение, занимался также письмоводством обители. Со временем он был назначен канонархом, а затем уставщиком левого клироса. В декабре 1810 года послушник Михаил был пострижен в рясофор с именем Мельхиседек.
Первым руководителем его был настоятель обители отец Иоаникий. Простой, добрый монах со вниманием и заботой отнесся к новоначальному, позже старец Макарий всегда с благодарностью вспоминал этого своего первого наставника. Но настоящего духовного руководства в Площанской пустыни в то время не было, отец Мельхиседек скорбел о том, что не может проходить подлинную школу монашеского делания.
В 1814 году отец Мельхиседек побывал на богомолье в Киеве, посетив по пути и некоторые другие обители. По возвращении, в 1815 году, новый настоятель отец Павел постриг его в мантию с наречением имени Макарий в честь преподобного Макария Египетского. Промыслительно имя этого подвижника, которого почитают среди основателей восточного монашества, будет дано тому, кто явится одним из основателей оптинского старчества. Вскоре отец Макарий был рукоположен во иеродиакона и назначен ризничим.
Тогда же, в 1815 году, в Площанскую пустынь поступил старец иеросхимонах Афанасий (Захаров). В его лице отец Макарий обрел наконец того опытного руководителя в духовной жизни, потребность в котором он давно уже ощущал. Схимонах Афанасий, родом из дворян, в миру был военным, служил ротмистром в гусарском полку, в 30 лет поступил в Нямецкий монастырь. Там он прожил 7 лет, был пострижен в монашество старцем Паисием (Величковским) и окормлялся у этого великого подвижника. Отец Макарий прожил под руководством старца Афанасия почти десять лет, с 1817 года он стал его келейником, так что мог постоянно пользоваться советами мудрого подвижника.
У отца Афанасия были сделанные старцем Паисием переводы древних творений, посвященных основам аскетической жизни, — преподобных Макария Великого, Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Григория Паламы, Симеона Нового Богослова и других, а также труды самого старца. Это бесценное сокровище для ищущего истинной монашеской жизни теперь было доступно отцу Макарию, он научился писать полууставом и по поручению старца переписывал эти аскетические труды, а также делал выписки для себя. Так он глубоко постиг учение отцов о спасении души, в дальнейшем в своих советах и наставлениях постоянно прибегал к ним, редко давая наставления от своего имени.
В 1824 году он ездил в Ростов поклониться мощам святителя Димитрия Ростовского и тогда впервые побывал в Оптиной Пустыни и в недавно устроенном при ней Предтеченском скиту. На следующий год скончался старец Афанасий, и отец Макарий вновь остался без духовного руководителя. Советы отца Афанасия и близкое знакомство с аскетическими творениями укрепили иеромонаха Макария в его духовном возрастании. В 1827 году он был назначен духовником Севского Троицкого женского монастыря, что положило начало новому периоду его деятельности. Нелегкое дело духовного окормления, к которому он приступил в возрасте сорока лет, станет его главным служением до конца дней. Наставником и помощником отца Макария в этом делании был старец Леонид, прибывший в Площанскую пустынь в 1828 году из Александро-Свирского монастыря. Его руководство завершит духовное совершенствование отца Макария, который полностью предал себя в послушание старцу. Старец Леонид сразу увидел в отце Макарии подвижника, обладающего многими дарами, и относился к нему скорее как к другу, сомолитвеннику, сотруднику в духовном делании, лишь уступая его просьбе и искреннему желанию иметь опытного руководителя, согласился быть его наставником. Хотя старец Леонид вскоре перешел в Оптину Пустынь, общение между ними продолжалось через переписку, отец Макарий всей душой желал соединиться со своим старцем, что со временем и произошло.
Отец Макарий тогда уже занимал должность благочинного обители, ему пришлось сначала долгое время пробыть по делам в Севске, а затем епископ Орловский возьмет его с собой в Петербург заниматься нуждами монастыря, там он прожил до октября 1832 года. Суетные канцелярские и хозяйственные заботы, многолюдство большого города очень удручали привыкшего к уединению молитвенника, в письмах он сетовал на свое положение, но видел в этих скорбях проявление воли Божией. На обратном пути из Петербурга он побывал в Оптиной Пустыни, повидался со своим другом и учителем отцом Леонидом, и подал прошение о переводе его сюда, сам же вернулся в Площанскую пустынь, где стал ожидать решения своей участи. Положение усложнялось тем, что тогдашний настоятель пустыни отец Маркеллин был серьезно болен и не мог управлять обителью, и отец Макарий был одним из трех кандидатов на место настоятеля. В 1833 году он писал старцу Леониду: «Но как устроит Господь, да будет Его святая воля. Хотя я и многогрешен, но вверяю себя в покров Пречистыя Богородицы — всем грешным предстательству и спасению; ожидаю, что устроит Господь, Ее святыми молитвами, на пользу души моей». 14 января 1834 года отец Макарий получил указ о перемещении его из Площанской пустыни в Оптину и 5 февраля прибыл в Предтеченский скит, где будет подвизаться уже до конца своих дней.
Первые годы в Предтеченском скиту
Отец Макарий прибыл в Предтеченский скит, чтобы поселиться рядом со своим наставником старцем Леонидом. Здесь он был радушно встречен настоятелем отцом Моисеем и скитоначальником Антонием, которые понимали, какое значение имеет для обители пребывание в ней опытного подвижника. Все они были «единого духа», что благоприятно повлияло на обстановку в монастыре. Все они в свое время имели духовными наставниками учеников и продолжателей дела старца Паисия (Величковского), возрождавшего истинную аскетическую традицию монашеского делания на основе святоотеческого учения о спасении. Старец Леонид сразу сделал отца Макария своим помощником, поручив ему переписку с некоторыми из своих духовных чад. В 1836 году отец Макарий был назначен духовником обители, а после перевода отца Антония в Малоярославецкий монастырь в 1839 году — скитоначальником. Но называясь начальником, он никогда не ощущал себя таковым, во всем полагаясь на старца.
Преданный ученик старца Леонида
Старец Леонид постепенно готовил отца Макария себе в преемники. Поскольку главной, но и самой трудной добродетелью является смирение, старец не уставал воспитывать ее в своем ученике, всячески подвергая испытаниям его терпение, подвергая нападкам, болезненным для человеческого самолюбия, но отец Макарий обычно выдерживал эти испытания, проявляя удивительную кротость. Автор одного из первых жизнеописаний старца Макария, наместник Троице-Сергиевой лавры Леонид (Кавелин) описывает характерную сцену: «...строитель позвал к себе отца Макария и просил его принять от пострижения в мантию некоторых готовившихся к тому братий. Вменяя просьбу начальника в приказание, отец Макарий ответил на оную соизволением и смиренным поклонением. Придя после того к старцу Леониду, он застал сего духовного вождя по обычаю окруженного множеством вопрошавших о своих духовных нуждах и недоумениях. Отец Макарий кратко поведал ему, зачем звал его настоятель. Пользуясь этим случаем доставить подвижнику-иноку венец терпения, а других воспользовать его смирением, духовно опытный старец с видом строгости спросил о. Макария: "Что ж, ты и согласился?" — "Да, почти согласился, или, лучше сказать, не смел отказываться",— ответил о. Макарий. "Да, это свойственно твоей гордости!" — сказал старец, возвысив голос, и, притворяясь гневающимся, довольно долго укорял отца Макария. А тот стоял перед старцем с поникшей головой, смиренно ему кланяясь и повторяя по временам: "Виноват! Простите, Бога ради, батюшка!" Все присутствовавшие, привыкши уважать отца Макария наравне со старцем Леонидом, смотрели на это одни с недоумением, другие с благоговейным удивлением. Когда же старец умолк, отец Макарий, поклонившись ему в ноги, кротко спросил: "Простите, батюшка! Благословите отказаться?" — "Как отказаться? Сам напросился, да и отказаться? Нет, теперь уже нельзя отказываться, дело сделано!" — сказал отец Леонид, вовсе не имевший в виду лишать духовной пользы тех, которые вверялись духовному руководству опытного наставника. Цель выговора была иная: искусить смирение преуспевшего в оном старца-ученика и, как выше замечено, воспользовать через то других».
Но при этом было очевидно и то, как старец любил и ценил отца Макария. Однажды он так выразился о степени духовного совершенства оптинских подвижников: «Отец Моисей и отец Антоний — великие люди, а Макарий — свят». Вскоре помимо переписки старец Леонид стал доверять ему и окормление своих духовных чад, советовался в разрешении разных вопросов, а со временем никаких затруднений не решал без отца Макария, если его не было рядом, отвечал вопрошавшим: «Подождем; придет о. Макарий, вместе поговорим». Все вспоминают, как трогательно было видеть такое единодушие и взаимное согласие двух старцев. «Бывало,— рассказывала духовная дочь старцев, впоследствии настоятельница Белевского женского монастыря игумения Павлина,— говоришь с отцом Леонидом, входит отец Макарий. Отец Леонид говорит ему: "Батюшка, поговори-ка с ней, ей нужно тебе кое-что объяснить". Или, бывало, сидят они, как ангелы Божии, рядом, а мы стоим пред ними на коленях и двум открываем свои души, как бы одному. И никогда не разделяли их и не делали между ними никакого различия. Поистине в них бе сердце и душа едина [Деян. 4, 32]. Потому, когда скончался отец Леонид, хотя мы и скорбели о нем, но скорбь наша была умеренная, так как мы лишились одной половины, а другая осталась при нас». Старец Леонид в конце жизни благословлял своих духовных чад после его кончины обращаться к отцу Макарию.