Аудио-трансляция: Казанский Введенский

Нуж­но зас­лу­жить по­ка­я­ни­ем и сле­за­ми ос­тав­ле­ние гре­хов и про­сить Бо­га, что­бы дал по­ми­ло­ва­ние на Страш­ном Су­ди­щи Сво­ем. Луч­ше, что­бы тут на­ка­зал, да там бы не отос­лал в му­ку веч­ную, за­с­лу­жен­ную ежед­нев­ны­ми гре­ха­ми.

прп. Иосиф

Да не оболь­ща­ет нас враг-ди­а­вол! Ес­ли кто ви­дит, что силь­но его укос­не­ние во гре­хе, что грех при­об­рел над ним боль­шую власть, поль­зу­ясь заб­ве­ни­ем и не­ра­зу­ми­ем его, что уп­лыл он да­ле­че в мо­ре гре­хов­ное, что до­лог и тру­ден путь возв­ра­ще­ния к Бо­гу,– пусть не уны­ва­ет, тре­бу­ет­ся лишь иск­рен­нее же­ла­ние возв­ра­тить­ся к Бо­гу, а Он уже ждет нас.

прписп. Никон

Ког­да хо­чешь по­лу­чить ис­тин­ный по­кой ду­шев­ный, то пос­лу­шай Гос­по­да, за­по­ве­дав­ше­го нам: на­у­чи­те­ся от Ме­не, яко кро­ток есмь и сми­рен серд­цем: и об­ря­ще­те по­кой ду­шам ва­шим (Мф. 11, 29). Ви­дишь, че­му бо­лее по­ве­ле­ва­ет Гос­подь на­у­ча­ти­ся – сми­ре­нию и кро­тос­ти, ко­то­рые толь­ко мо­гут нас ус­по­ко­ить, но на­у­ка эта не от од­но­го ра­за и не в один день или год при­об­ре­та­ет­ся, но мно­гим вре­ме­нем, по­нуж­де­ни­ем се­бя и по­мо­щию Бо­жи­ею.

прп. Макарий

Страницы: <1234

Прошлую ночь видел себя во сне в некоем величественном алтаре, в котором стояли игумен Пантелеимон [38] и отец Макарий (Чиликин). Нужно было священнослужителю возглашать "Слава Тебе, показавшему нам свет!" У Святого Престола никого не оказалось и повелением кого-то аз, грешный, увидел себя предстояша и воздевша свои недостойные руцы – сладце возгласивше "Слава Творцу, озарившему нас Светом!"»[39].

После смерти безбожного, кровавого тирана Сталина верующие направили властям ходатайство об освобождении отца Рафаила, очень надеясь, что за абсолютной своей невиновностью он будет освобожден.

16 ноября 1953 года бывшая староста Наталья Александрова направила в третий раз заявление в Верховный Совет. «Прошу Верховный Совет, – писала она, – ответить на заявление православных верующих города Козельска Калужской области... Просим вашего ходатайства освободить нашего священника Шейченко Родиона Ивановича по старости, ему шестьдесят три года, инвалид. Со стороны облуполномоченного... нанесена на него ложь и клевета, я подтверждаю своей подписью, а если потребуется, я все могу объяснить»[40].

В ответ на благие чаяния многих близких ему духовных детей отец Рафаил 12 августа 1954 года написал: «Чадо мое Любовь, многоболезненное и многоскорбное. Мир душе твоей и спасение от Господа!

Много я виноват пред тобою своим молчанием долгим, виноват и многим другим. Прошу прощения! Но виною вceму не моя леность. В последнее время многи недуги одержали мя, а к сему и неопределенность моего положения. Что же я могу писать тебе и другим? Описывать свои телесные немощи? У тебя, как и у других, своих хватает. Писать о своих скорбях, и этого у всех вас хоть отбавляй. А порадовать вас – нечем. К тому же я знаю, что вы часто поглядываете в окна – ждете моего прихода. А я наперед скажу, что такой хлам, как я, не порадует вас. Чадо дорогое, чадо скорбное мать Любовь! Вооружимся крепкой верой, что тако угодно Господу, и всецело покоримся смиренно под крепкую руку Его. Только в этом обретем мир душе своей, в чаянии милости от Господа вся устpoяющего во благо и спасение душ наших.

Да не умолкнут уста наша до предсмертного вздоха взывать: Cлава Богу за все!»[41]

«Детка Любовь! Мир ти!

Благодарю тебя за праздничное приветствие. Верю и знаю, что с большим трудом дается тебе это писание при твоей немощи. Спаси и укрепи тебя Господи!..

Особенно благодарю тебя за святые молитвы к Царице Небесной, в чем я паче всего имею нужду. Присылать чего-либо ты не вздумай, ты сама-то сиромаха-бедолага. Подкрепляй себя, да менее горься о мне, я теперь уж никудышен. Мне-то и осталось одно место на земле – сидеть под елкой за деда Мороза или лежать под ней прахом – костьми.

Радуюсь за тебя, и за всех, кого Господь хранит. Благодарите Его, что имеете место душевного успокоения, место молитвы, а главное – место покаяния, очищения грехов своих и место спасения: это святой храм Божий. Стремитесь, ратуйте[42], да и вы все сподобитесь, по слову святого апостола Павла, быть храмами Бога Всевышнего – ибо Дух Святой живет в вас...»[43]

«Мир ти и спасение от Господа, честная мати и чадо мое Любовь!..Тебя тяготит порой одиночество. Знай, родная, что в моих условиях самое тяжкое – это "принудительное сожительство", как отзывался Достоевский о своем пребывании в "таких же местах". Мы здесь 40–60 человек, как в улье пчелы, добавь к сему игры, ругань, споры, зависть, озлобленность и многое другое – до потери человечности. Поверь, что жизнь в лесу, в пещере была бы для меня – отблеск Рая на земле. Но надо терпеть, смиряться и паче благодарить Господа, спасающа мя грешнаго...»[44]

«Мир и спасение от Господа, чадо мое Любовь!.. – писал отец Рафаил монахине Любови 20 мая 1955 года. – Давно не писал тебе, потому что переезжал опять на новое место. Такова моя жизнь: не имати зде пребывающего града, да взыщу грядущего, по слову святого апостола. Из Кирова выехал (по случаю ликвидации колонии) в Великую среду. Праздник Светлого Христова Воскресения встречал за замком и решеткой центральной пересылки в жуткой обстановке и в еще более жуткой человеческой среде, одних – не познавших благодатной радости светоносных пасхальных дней, других – утративших это святое животворное чувство, а порой, – как тех, так и других, – теряющих образ не только Божий, но и человеческий.

Но непреложна истина, что с Господом в душе и сердце и во аде – Рай. Ибо Воскресый из мертвых Сын Божий, осветивый блистанием Своего Божества мрачные юдоли ада преисподняго, праотцем и всем праведным душам избавление даровавый, милостию Своею ниспослал и мне, грешному, в скорби сущу, Свое благодатное пасхально-светоносное утешение, перед которым все сокровища земли и утехи мира сего – меньше, чем ничто! О, коль многая множества благости Твоея, Господи, юже открыл еси боящимся Тебе!.. В 12 часов ночи, прославив купно со всеми вами Воскресшего Господа, я из сей дали радостно приветствовал всех вас, яко во оно время стоящих во святом храме, всеторжественным пасхальным восклицанием: "Христос воскресе!" И чуяли сердце и душа моя отклик душ ваших: "Воистину воскресе!"

На место новое приехал 20 апреля нового стиля. Устал неимоверно, не только в тягость узел и палка, с которой не расстаюсь, но даже и бренное, грешное тело. Кто даст ми крыле, яко голубине, да полещу и почию* в Господе и только для Господа!..

На днях видел себя во сне в подобающем иноческом виде, повержена долу пред могилочками честных оптинских старцев-отцов, сокрушенно молился, умиленно лобызал надгробия их. Проснулся, зело радуяся, – Господи, пробави милость Твою на мне, грешнем! Не лиши мя, отрока Своего последня, от оной святой дружины! И их молитвенным заступлением спасение ми даруй!..»[45]

Все хлопоты верующих об освобождении отца Рафаила оставались безрезультатными. 30 августа 1954 года Центральная Комиссия по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, содержащихся в лагерях, колониях и тюрьмах МВД СССР и находящихся в ссылке на поселении, оставила приговор в силе, отказав просителям, так как, несмотря на репрессии, священник не отказался от своих убеждений и в случае досрочного освобождения намеревался продолжить активную церковную деятельность.

Отец Рафаил был освобожден только в 1955 году, после того, как началось массовое освобождение из лагерей по неправосудным приговорам. 5 октября 1955 года епископ Калужский Онисифор (Пономарев) назначил иеромонаха Рафаила вторым священником в Благовещенскую церковь в Козельске, где настоятелем был Сергий Шумилин.

Вернулся из заключения отец Рафаил физически еще более слабым и больным, но еще более горящим духом, нежели раньше; перенесенные им в лагере страдания приблизили его ко Господу, сделав его сосудом Духа Святого, так что главное, что чувствовал человек, сколько-нибудь способный к восприятию духовного, когда соприкасался с ним, – это была великая христианская любовь подвижника ко всем, незаметная для внешних в своем христианском смирении, но проникающая и исцеляющая страждущую душу всякого стремящегося ко спасению. Сидя рядом со старцем, молчит ли он или говорит, человек чувствовал, что ему некуда торопиться, он близок к пристани и покою, к вечности в Царстве Божием, которое внутри нас, что душа отца Рафаила наполнена благодатию этого Царства, вкушая начатки его непреходящей радости. Сказано: Отдай плоть и кровь и прими дух. Отец Рафаил, пройдя долгий путь страданий и исповедничества, на этом кресте распял телесное, чтобы получить духовное.

Страдания научили его глубокому состраданию людям. Он любил и почитал нищих, завещая это и своим духовным детям. Каждое воскресенье он приглашал нищих к себе на чай. Однажды он велел привести и напоить некую нищую чаем в день ее Ангела. А нищая была слепой и не могла даже дойти самостоятельно, тем причиняя дополнительные хлопоты другим, и тогда одна из духовных дочерей отца Рафаила с упреком сказала: «Да ну, батюшка, очень уж это нужный товар!» А отец Рафаил на это сказал: «Это самый нужный товар!»

Иеромонах Рафаил старался служить в Благовещенском храме как можно чаще и никому не отказывал в исполнении треб, хотя это было порой для него физически крайне утомительно, особенно, когда приходилось в дни ненастья ходить на кладбище и служить по заказу родственников почивших панихиды; он безотказно принимал страждущих, духовно изголодавшихся в обезбоженном мире людей, которые стали съезжаться к нему со всех концов страны.

Елизавета Булгакова, духовная дочь протоиерея Сергия Мечева[46], в 1956 году решила посетить Оптину пустынь, в которой она была, когда ей было всего девять лет, и помолиться на могилках старцев, взыскуя найти утешение в постигших ее в последние годы скорбях. Подходя к Оптиной, она стала горячо молиться, но когда она вошла в пределы разрушенного монастыря, ее охватило чувство печали и даже уныния, и она вдруг совсем перестала осознавать, что перед ней напоенная молитвами старцев Оптина пустынь, в земле которой почивают мощи святых угодников Божиих, но все же она прочла панихиду и, уже возвращаясь в Козельск, намереваясь отправиться домой в Москву, увидела идущих ей навстречу трех монахинь; поравнявшись с ними, она спросила:

– Вы матушки? В Оптину идете? Можно я пойду с вами?

– Что же, пойдемте – где двое или трое собраны, там и Христос посреди, – ответили они.

Елизавета снова, уже вместе с монахинями вошла в пределы разрушенного монастыря и помолилась на могилках старцев. Возвращаясь в Козельск, монахини выяснили, что их спутнице некуда деться, знакомых у нее в городе нет, и они предложили ей зайти к отцу Рафаилу и взять благословение. Елизавета ничего тогда не знала о нем и не верила, что в ком-то из живых мог сохраниться дух Оптиной, надеясь получить облегчение в своих тяжких недугах только от почивших старцев, и почившие в Боге старцы послали ее к своему живому преемнику, иеромонаху Рафаилу; она это поняла далеко не сразу, потому что человек, поглощенный своими заботами и тревогами, не улавливает связи между миром горним и обстоятельствами окружающей его действительности. Узнав, что Елизавета была духовной дочерью священника Сергия Мечева и архимандрита Бориса (Холчева), с которым отец Рафаил познакомился в Оптиной и которого знал по концлагерю, он сказал: «Чувствуйте себя, как у отца».

Елизавета поисповедовалась, и отец Рафаил, прочитав разрешительную молитву, сказал: «К тому, что ты пришла ко мне, нельзя относиться, как к простому случаю. Это особый Промысл Божий. Божия Матерь и старцы оптинские привели тебя ко мне...»

Впоследствии она вспоминала: «Я сказала только свои грехи, и вот я получила именно то, что душе было нужно. Этот человек, не зная меня, дал мне именно то, в чем была нужда. Была живая рана – и вот ее нет, она ушла в прошлое. То, как я к нему попала, было совершено помимо меня. У меня не было ни одной мысли об этом даже в самой глубине... до самой последней минуты. И когда это получилось, мне стало страшно. Я почувствовала ясно, что это мне ответ оптинских старцев...

Я не умею передать, как хорошо было около отца Рафаила. Такой любви и простоты я не встречала во всю мою жизнь. Я чувствовала, словно после всей жизни, тяжелых скитаний я попала домой не к отцу, нет – к бабушке ласковой, всю жизнь любившей и ждавшей меня.

Это не опишешь, это можно только ощутить, а слов нет для этого. Я не рвалась к нему, мне и на расстоянии от него было хорошо, так согрета была моя душа, мне достаточно было того, что он существует.

Конечно, о том, что он так скоро уйдет, у меня не было ни малейшей мысли. Я думала, что все впереди, что это только начало новой жизни»[47].

Весна 1957 года выдалась холодная и затяжная. Хотя отец Рафаил чувствовал себя физически нездоровым, он нудил себя часто служить и принимал всех приходящих. 8 мая, Троицкую родительскую субботу он дотемна провел на кладбище, люди просили его отслужить еще и еще одну панихиду, всем хотелось, чтобы именно этот смиренный исповедник помолился за их почивших сродников. И он, призванный к высокому служению церковному, по любви к людям никому не отказывал, он уже привык к самоограничению, к крайнему самоотречению, одним словом, к подвигу, который совершался уже почти незаметно для него самого. И беда, когда у такого самоотверженного пастыря не найдется человека, который бы вовремя заметил, что всеми любимый батюшка давно превысил меру сил человеческих и уже тяжело заболел. Вечером, когда отец Рафаил вернулся домой, стало ясно, что он болен воспалением легких.

Елизавета Булгакова приехала к нему, когда он уже болел третий день, но она этого не знала. В девятом часу вечера она добралась до его домика. Войдя, Елизавета увидела, что отец Рафаил лежит на кровати, обложенный компрессами по настоянию монастырского фельдшера. Отец Рафаил сказал Елизавете: «Я тебе письмо написал – возьми его».

На столе перед ним лежали две открытки, на одной из них было написано: «Лиза, я тяжело болен, приезжай за мной ухаживать».

Отец Рафаил вновь повторил:

– Возьми ее.

– Батюшка, да я уже приехала, – возразила она.

На это отец Рафаил в третий раз повторил:

– Возьми ее.

Елизавета снова начала возражать:

– Ведь я уже тут, зачем же брать, когда я уже приехала, – и не взяла.

В это время пришла женщина проводить ее в дом, где ей и ее больной спутнице предстояло жить.

Прощаясь, отец Рафаил сказал:

– Устрой свою больную и поскорей вернись ко мне.

Елизавета задержалась, и когда подошла к дверям кельи старца, то услышала слова молитвы «неужели мне одр сей гроб будет...» и поняла, что заканчивают читать вечернее правило. Из ложного стыда она постеснялась войти и ушла домой. Утром вместо того, чтобы поторопиться к отцу Рафаилу и выполнить его просьбу ею вчера уже неисполненную – прийти тотчас к нему, она пошла на могилы оптинских старцев и только потом к больному. В то время, когда она входила в дом, у отца Рафаила произошел инсульт, у него оказались парализованы правая сторона и речь. Весть об этом разнеслась мгновенно – и все близкие бросились прощаться с ним. Елизавета предложила позвать врача, но ей на это ответили решительным отказом, так как многие были убеждены, что врач не только не будет лечить священника, но ему навредит.

Состояние здоровья отца Рафаила ухудшалось. Пришедший настоятель Сергий Шумилин причастил и пособоровал его. Елизавета ничем не смогла доказать, что старец сам вызвал ее за ним ухаживать, она бросилась искать открытку к ней отца Рафаила – но её уже нигде не было. Понимая, что она ищет и как переживает, что не может найти его, отец Рафаил жестом подозвал ее к себе. Она встала на колени перед кроватью, он левой рукой притянул ее голову, крепко прижал к груди и поцеловал. Приуготовленный страданиями воспринимать все как Промысл Божий и не настаивать ради себя на своем, он прощал всех, никого не осуждал и всех любил истинной христианской любовью.

Вскоре Елизавете вообще запретили посещать отца Рафаила, распространив слух, что она приехала будто бы похитить какие-то ценные вещи, имеющиеся у него. Елизавета отправилась к иеромонаху Мелетию, чтобы тот благословил позвать к отцу Рафаилу хорошего врача, но тот ответил, что ничего нельзя сделать без благословения настоятеля Сергия Шумилина. Она обратилась к отцу Сергию, но тот тянул и откладывал столько, что всякая врачебная помощь стала уже запоздалой[48].

После того, как отец Рафаил потерял дар речи, состояние его здоровья стало стремительно ухудшаться, и 19 июня 1957 года он скончался.

Оказавшись слишком внезапной, кончина старца потрясла многих. Когда отца Рафаила хоронили, то гроб с его телом почти в течение целого дня двигался от дома до кладбища, столько людей хотело проститься со старцем; люди, совершенно казалось бы незнакомые, останавливались на улице, пораженные необычным настроем людей, идущих в процессии, и, когда узнавали, что это несут отца Рафаила, присоединялись к ним, так как для многих людей он был и благотворителем, и помощником, и молитвенником, тихим, смиренным и нежным, как мать, заступником пред Богом и в то же время порывистым, категоричным и строгим в вопросах в нравственном отношении принципиальных, великий своим исповедническим подвигом и верностью Христу.

Иеромонах Рафаил был погребен на старом кладбище в городе Козельске. Но подвиг исповедника и пастыря не укрылся от Церкви; 22 июня 2005 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия мощи преподобноисповедника Рафаила были перенесены на братское кладбище Оптиной пустыни, 30 декабря 2007 года они были перенесены в Преображенский храм, а его имя включено в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

 

Игумен Дамаскин (Орловский)

[38] Прмч.Пантелеимон (Аржаных). Память 16/29 ноября.

[39] АОП. Фонд новомучеников и исповедников.

[40] ГАКО. Ф. Р-3501, оп. 1, д. 317, л. 24.

[41] АОП. Фонд новомучеников и исповедников.

[42] Спасайтесь(укр.).

[43] АОП. Фонд новомучеников и исповедников.

[44] Путь на небо – через Голгофу. Оптинский старец Рафаил (Шейченко). Воспоминания. Письма. М., 2005. С. 53.

[45] Там же. С. 59–63.

[46] Сщмч. Сергий (Мечев). Память 24 декября/6 января.

[47] Альманах «Надежда». 1989. № 15. С. 197–198, 202.

[48] Верующие считали, что ценности, бывшие у отца Рафаила, попали после его смерти к настоятелю Сергию Шумилину. Через год настоятель приобрел автомашину «Волга» – это был единственный автомобиль в Калужской епархии, имевшийся в личном владении священнослужителя, так что этим заинтересовался председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Карпов, которому местный уполномоченный отписал, «информируя» об источнике приобретения: «Священник церкви города Козельска Шумилин С. Г. в прошлом 1958 году приобрел новую автомашину "Волга", у кого-то купил лотерейный билет по вещевой лотереи, лично для себя». Каждый сам выбирал для себя жизнь – временную или вечную, мучительную или блаженную. Государственные же чиновники объясняли это лотереей.

<1234