Многие поэты и художники подходили к вратам Царствия Небесного, но не входили в него

Тоска о потерянном блаженстве сквозит в произведениях великих писателей и художников. У художников в душе есть всегда жилка аскетизма, и чем выше художник, тем ярче горит в нем огонек религиозного мистицизма.

Огромное большинство наших лучших художников и писателей можно сравнить с людьми, пришедшими в церковь, когда служба уже началась, и храм полон народа. Встали такие люди у входа, войти трудно, да они и не употребляют для этого усилий. Кое-что из богослужения доносится и сюда: Херувимская песнь, Тебе поем, Господи помилуй; так постояли, постояли, и ушли, не побывав в самом храме. Так поэты и художники толпились у врат Царства Небесного, но не вошли в него. А между тем, как много было дано им средств для входа туда! Души их, как динамит, вспыхивали от малейшей искры, но, к сожалению, они эту искру не раздували, и она погасла. Мысли поэта, выраженные в его произведениях, есть исповедь его, хотя сам писатель и не сознает этого. 

Чтобы найти Христа, вступить в богообщение, более глубокие натуры стремятся к уединению, бегут от людского шума и суеты. Ведь чтобы хорошо оценить произведение искусства, например, какую-нибудь музыкальную вещь, нужно углубиться в нее, сосредоточиться. Известно стихотворение молодого поэта, обещавшего быть светилом по таланту, и любителя музыки, но рано умершего. В нем поэт высказывает мысль, что стук, аплодисменты, восклицания и проч. вовсе не есть признак хорошей оценки, а, наоборот, показывают недостаточное проникновение в художественную вещь, что человек, испытывающий высокое наслаждение, пребывает в молчании.

Тем более для возможного постижения Бога человеку нужно углубиться в Его учение, исполняя Его заповеди. Заповеди же Господин "тяжки не суть" (1 Ин. 5, 3). Это сказал Сам Господь, а слово Его не ложно.

Неудовлетворенность земным чувствуется и у наших великих писателей, например, у Тургенева, Пушкина и у иностранных – Шиллера, Шекспира, Гейне. Когда я еще ходил по стогнам мира сего, я читал Гейне, но он всегда производил на меня тяжелое впечатление. Это был великий талант, но не просвещенный духом Христовой веры. И древние языческие философы, например, Аристотель, Платон, Сократ, не удовлетворялись земным. Но вот печальное явление: чем выше старались они взлететь, тем глубже падали. С христианином этого не бывает; напротив, возносясь от земли, отрывая свое сердце от житейских привязанностей, возносясь горе к Богу, он изменяется, перерождается и бывает способен ощущать великие радости.

Из бесед прп. Варсонофия Оптинского