Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Пред Бо­гом ка­ю­щий­ся греш­ник лю­без­нее, чем са­мом­ня­щий­ся пра­вед­ник. И по­то­му бе­ре­гись осуж­дать!

преп. Анатолий

Как толь­ко при­дет в го­ло­ву осуж­де­ние, так сей­час же со вни­ма­ни­ем об­ра­ти­тесь: „Гос­по­ди, да­руй мне зре­ти мои сог­ре­ше­ния и не осуж­да­ти бра­та мо­е­го".

преп. Нектарий

Ни­ко­го нель­зя осуж­дать, да­же са­мо­го от­ча­ян­но­го греш­ни­ка.

преп. Никон

Оптина Пустынь в 1919 году. Об иеромонахе Алексии (Виноградове)

Богослужение еще совершается, и паломников много, даже из отдаленных мест, из разных малых городов, сел и деревень разоряемой России. Старцы Анатолий и Нектарий, невзирая ни на какие трудности, принимают людей, которые приходят за духовной, а то и за телесной помощью. Вот монахов в обители стало меньше – многих рясофорных и послушников взяли на военную службу, человек сто отправили в Калугу на какие-то общие работы. Гостиницы отобрали, – в одной приют для беспризорников, в другой красноармейцы, в третьей богадельня. Многие кельи заняты солдатами, и запах ладана заменился там зловонием самогона, табака… По территории расхаживает опоясанный ремнями, увешанный гранатами и с маузером при бедре «комендант» Оптиной из козельских милиционеров. Для него это уже не монастырь, а поселок «Оптино» с двумя «организациями» – племенным рассадником крупного рогатого скота и музеем «Оптина Пустынь» с библиотекой.

Оптина Пустынь в 1919 году. Об иеромонахе Алексии (Виноградове)Рассадник, бывший все-таки полезным для всей губернии, поскольку трудившиеся в нем монахи работали на совесть, разваливается, так как власти выжимают оттуда именно монахов, заменяя их пролетариями. Музей же, подчиненный с самого начала московскому учреждению Главнаука, где еще держались у руля интеллигентные люди, только складывался. Объединенная библиотека обители и скита в 30 тысяч томов стала по праву называться «научной» и потому строго охраняемой государством. Сохранился при ней богатый архив. А прекрасную переплетную мастерскую со всеми станками и оборудованием все же успели разграбить козельские чиновники. 

Система музейных «павильонов» расположилась в братской трапезной, Владимирском храме, доме настоятеля и других помещениях. Сюда стали собирать все исторически и художественно ценное – старинные священнические облачения, утварь, мебель, иконы, картины. В ризницах оставалось только самое необходимое.

Настоятеля, архимандрита Исаакия, то арестовывали, то отпускали, но от всякого руководства отстранили. Арестовывали и других монахов, выискивая разные предлоги. В кельях было холодно – все заготовленные дрова забрали оптинские «учреждения». Старец Анатолий, живший в домике близ Владимирской церкви, в морозную зиму 1919 года спал в полушубке и шапке, так как дров не хватало и почти все стекла в окнах были выбиты пьяными комсомольцами. Он говорил, однако: «Мы до конца потерпим с Божьей помощью».

Музеем «Оптина Пустынь», открытым в начале 1919 года, временно заведовал иеромонах Никон (Беляев), который надеялся, что пусть уж хотя в музее, но сохранится и не подвергнется разграблению достояние монастыря. Ему помогала приехавшая из Петрограда паломница журналистка Лидия Васильевна Защук. В 1938 году, уже будучи схимонахиней Августой, она вместе с архимандритом Исаакием и другими приняла мученическую кончину.

Осенью 1919 года Л.В.Защук была утверждена Главнаукой на должность директора музея. Экспонаты были размещены в павильонах потолочной и стенной живописи, культовых предметов, кустарных изделий. Были павильоны литературный, гравюрный, рукоделия, а также два кабинета, посвященных живописи иеромонахов Даниила (Болотова) и Алексия (Виноградова).

Иеромонах Алексий (Виноградов)Семидесятичетырехлетний иеромонах Алексий (Виноградов) не вставал с постели с декабря 1918 года. В келье у него было холодно, келейник его с трудом отыскивал под снегом щепки или обломки хвороста и иногда протапливал времянку. Остатки красок в банках заледенели, кисти высохли – о. Алексий уже не работал. В эту последнюю зиму своей жизни он много молился, не выпуская из рук четки. Навещали его архимандрит Исаакий, о. Никон с Лидией Васильевной. Приносили ему, что могли из пищи, ставили сами самовар… Нельзя было не посоветоваться с ученым монахом – историком, археологом, художником – о делах музея. 

Он передал музею все, что имел – рукописи, книги, художественные работы, целый архив папок с записями. Среди множества книг по русской истории, церковной археологии, богословию, а также богослужебных, были и его собственные труды, изданные в разное время, в частности: «Краткие сведения о деревянных старинных храмах» (1877), «Опыт сравнительного описания и объяснения некоторых символических икон древнерусского искусства» (1877), «Родословное древо по памятникам христианской иконографии» (1879), «Исторический опыт западных христианских миссий в Китае» (1889), «История англо-американской Библии» (3 тома, 1890-е годы) и др. Передал он и не напечатанные работы по археологии, церковной истории и китайскому языку, в частности православный молитвенник на китайском языке и учебник грамматики китайского языка для русских, а также папки с записями и рисунками, сделанными во время археологических раскопок в Козельске.

В Оптиной по предложению историка В.О.Ключевского, редактировавшего по просьбе Синода новое двенадцатитомное издание Житий святых, о.Алексий написал замечательные жития святых – великомученика Георгия Победоносца и преподобного Пафнутия Боровского, которые и были помещены в соответствующих томах этого издания (ныне репринтно перепечатанного издательским отделом Оптиной Пустыни).

Уже из этого перечня трудов о. Алексия мы видим, сколь сложны и разнообразны были его занятия. В миру его звали Александром Николаевичем Виноградовым, он родился 5 февраля 1845 года в селе Чамерове Весьегонского уезда Тверской губернии в семье священника Николая Сергеевича Виноградова, известного миссионера, проповедовавшего против старообрядчества. В 1859-1867 годах Александр учился в Петербургской духовной семинарии. Помимо духовных предметов он еще серьезно занимался рисованием, увлекаясь изображением древних русских церквей. Эти его рисунки увидел Федор Григорьевич Солнцев, академик живописи, церковный археолог, автор богато иллюстрированных книг о русских достопамятностях.

В результате Александр поступил, не покидая семинарии, в школу рисования Общества поощрения русских художников, а затем и в Академию художеств. По окончании обучения он отправился в Ярославскую духовную семинарию преподавателем иконописи и церковной археологии. Он увлекался церковной стариной, а вместе с тем бытом русского народа, фольклором – впоследствии он передал Т.И.Филиппову рукописный сборник записанных им русских песен. Будучи преподавателем, он одновременно учился в Ярославском Демидовском лицее на юридическом факультете, который и окончил блестяще в 1874 году.

Уже как юрист он был отозван в Петербург, где его прикомандировали к окружному военному суду. Эта работа оставляла много свободного времени, которое он употреблял на поездки для церковно-археологиеских изучений в русских городах. В 1876 году он был избран членом Императорского Археографического общества, в 1877 году – членом Императорского Географического общества.

В мае 1881 года Александр Николаевич принял монашеский постриг с именем Алексия (в честь св. прав. Алексия человека Божия), затем был рукоположен в сан иеродьякона и иеромонаха. В конце 1870-х годов он занимался изучением китайского языка и собственно Китая, в основном по трудам великого синолога архимандрита Иакинфа (Бичурина). В 1881 году о.Алексий поехал в Пекин в составе Русской духовной миссии. Там он принял участие в переводе православных церковных книг на китайский язык, в сооружении православного храма в Пекине, в собрании китайских книг и рукописей. О.Алексий имел блестящие способности к изучению языков. Он знал основные европейские языки, из них очень хорошо английский. В Пекине он продолжал заниматься изучением китайского языка и его диалектов, а также монгольского.

В Китае о.Алексий заболел и вынужден был просить об освобождении от участия в миссии. В начале 1887 года он выехал из Пекина, имея назначение в Киево-Печерскую лавру, откуда был направлен митрополитом Киевским и Галицким Платоном на подворье Киево-Печерской лавры в Петербурге, находящееся на Васильевском острове. В 1889-1891 годах в Петербурге вышло несколько его научных трудов, за которые он получил от Синода наперсный крест. Императрица Мария Феодоровна удостоила его приема и беседы в Гатчинском дворце.

В 1895 году о.Алексий вновь едет в Пекин, но через два года возвращается в Россию. Теперь для жительства его направили в Оптину Пустынь, где его тепло принял настоятель архимандрит Досифей (Силаев).

В Оптиной о.Алексий, кроме чередного священнослужения, получил послушание иконописца. Двадцать два года провел он в полюбившейся ему обители, пережив двух настоятелей – архимандритов Досифея и Ксенофонта, и сам скончался при третьем – архимандрите Исаакии, уже последнем перед закрытием монастыря. В начале 1920-х Оптинский музей бережно хранил его письменные и художественные труды, но после закрытия все бесследно пропало. Ни одной иконы, ни одного рисунка не сохранилось. Но в архивы попали его рукописи (часть их в 1923 году увез в Москву академик Конрад, – большей частью то, что касалось Китая), а в библиотеки – книги.

…Сохранился фотографический портрет о.Алексия – проницательный взгляд чуть прищуренных глаз, лицо аскета, просветленного постом, молитвой и трудами во славу Божию; короткая полуседая борода и пряди длинных волос, спадающих из-под камилавки, на груди – иерейский крест с распятием…

Из книги Виктора Афанасьева «Оптинские были»