«телесныя бо страдания, Спасе, суть веселие рабом Твоим!..»
Т
ы пишешь: у тебя зародилось желание — возвратиться «во объятия Отча». Но по моему рассуждению, [это] требует иных, более благоприятных условий и места. Ведь важно, родная, не то, во что наше бренное тело окутают, кладя его в гроб, в могилу, а то, в какие христианские, а паче иноческие, добродетели облечена будет наша душа для явления пред Лице Судии и Бога. Эту святую истину, я думаю, ты и сама знаешь. Я только отечески напоминаю её тебе.
А ты мысленно обозри подвиги не только древних святых отец (из коих некие сияли аки солнце в житии своем и подвигах иноческих), но даже нам известных, наших почти современников. О, как мы далеко и ничтожны в сравнении с ними! От них же первый есмь аз!.. Чадо! Ты пишешь [о] желании «дерзать на большее». А я, грешный, оплакиваю свое недостойное предстояние у Святого Престола и жалею, что я не послушник — и только. Не благоприличнее ли и спасительнее будет нам с тобою умалитися — смириться! Смывая покаянной слезой греховные пятна на тех святых одеждах, которых мы удостоены по неизреченной милости Божией. А сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит! Но дарует милостию Своею спасение...
Вот, родная, мое убогое мнение и скудный ответ на твой вопрос. Остальное — настоящее решение предоставляю благодати Божией чрез нынешнего твоего духовного отца досточтимого старца батюшку Мелетия. Его решение — воля Божия (речь, по-видимому, идет о принятии схимы).Ты спрашиваешь, како здравствую, како духовно чувствую, т. е. не скорблю, не жалею. Чадо! Тот, кто во дни своей весны оставил земная и чаях Бога, спасающего его от малодушия и бури (бури страстей, вздымаемых скорогибнущими прелестями мира сего),— и сего бегая, водворихся в пустыни... Тот, кто во оной святой пустыни, как никогда и нигде, не искал себе чинов и славы суетной, а токмо тишины, мира и спасения,... тот, если милостию Божией нечто и получает — и паки тою же волею Божией теряет, жалеть, а тем паче скорбеть — не может.
Неужели аз, безумный, окаянный, ничтожнейший прах, дерзну просить от Господа к себе большего внимания, чем заслуживал того вселенский вития, украшение Церкви Христовой, её слава — св. Иоанн Златоустый, окончивший дни свои в изгнании? Да не будет!.. Но своё пребывание под спудом, своё уничижение и скорби не променяю ни на какие суетные радости, а свою умиленную, покаянную и радостную слезу — ни на какие чины, славу и сокровища мира сего. Но пою, славлю и благодарю за всё Бога моего, взывая купно со св. мучеником Евстратием: телесныя бо страдания, Спасе, суть веселие рабом Твоим!.. (Его молитвы в конце полунощницы.)
Грешный Рафаил.
Из писем преподобноисповедника Рафаила (Шейченко)