Последнее посещение Л.Н.Толстым Оптиной Пустыни
Оптина Пустынь занимала особое место в жизни Толстого. С ней были связаны отроческие воспоминания о похоронах его тетушки А.И. Остен-Сакен, которая, по словам Толстого, «не только была внешне религиозна», но жила «истинно христианской жизнью». В Оптинском некрополе рядом с могилой А. И. Остен-Сакен похоронена Е. А. Толстая, рожденная Ергольская, свекровь сестры Толстого. Сама Мария Николаевна с 1889 г. стала духовной дочерью Оптинского старца Амвросия, по его благословению оставила мир и поселилась в Шамординском монастыре.
Толстой в 1877, 1881 и 1890 гг. посещал Оптину Пустынь и беседовал со старцем Амвросием. В 1896 г. стараниями Марии Николаевны была устроена его встреча со старцем Иосифом, смирение и доброта которого благотворно подействовали на Льва Николаевича, и с тех пор он, по словам Марии Николаевны, «стал гораздо мягче». Родные могилы, воспоминания, сестра-монахиня — все это связывало Толстого с Оптиной. Но его приезд сюда 28 октября 1910 г. стал неожиданностью и для его окружения, и для семьи, и для насельников монастыря.
Удивительно, что писатель, последние тридцать лет боровшийся с Православной Церковью и уверявший, что порвал с нею навсегда, приехал в одну из главных обителей Православия. <…>
Близкий Толстому и по складу ума, и по духовному устроению герой романа «Анна Каренина» Константин Левин признавался себе: «Я не верю, говорю, что не верю, и не верю рассудком, а придет беда, я молюсь». То же произошло и с Толстым в октябре 1910 г. Горе, как написал он сестре Марии Николаевне и детям Сергею и Татьяне, заставило его покинуть родную Ясную Поляну и уехать из дома в сырую непроглядную ночь.
В самый тяжелый момент своей жизни он направился к Оптинским старцам. О них он спрашивал и в вагоне поезда, и у ямщика, и по прибытии в монастырь у монахов. Утром 29 октября Лев Николаевич дважды подходил к воротам скита, но так и не решился войти в него. В тот же день в третьем часу он уехал в Шамордино. Много раз за это время Толстой повторял, что он «отлученный», и высказывал сомнения, примут ли его старцы, на что неизменно получал ответ, что примут, что непременно надо идти. <…>
Архимандрит Леонид (Кавелин) после долгой беседы с Толстым в 1879 г. в Троице-Сергиевой Лавре поделился своим впечатлением: «Он заражен такою гордыней, какую я редко встречал. Боюсь — кончит нехорошо». Старец Иосиф после памятной для Толстого встречи сказал Марии Николаевне о брате, что «у него слишком гордый ум и что, пока он не перестанет доверяться своему уму, он не вернется к Церкви». Слова эти воспринимаются теперь как пророческое предостережение. Услышаны ли они были Толстым? Помнил ли он о них?
В Определении Святейшего Синода (1901) сказано, что граф Лев Толстой «сознательно и намеренно отторг себя сам от всякого общения с Церковью Православною». Толстой не мог не понимать, что тем самым отторг себя и от православного русского крестьянства, и от всей православной России. <…>
Мария Николаевна в 1907 г. подписала одно из писем к Толстому так: «Сестра твоя по крови, по духу и по вере». По словам ее дочери, она считала брата «заблудшим», но не «погибшим». Лев Николаевич говорил Марии Николаевне, что намерен подыскать для себя подходящую избу в деревне Шамордино и пожить в тишине и покое вблизи двух монастырей продолжительное время. Но сбыться этому не суждено было. Неожиданно приехавшая 30 октября дочь Толстого Александра Львовна изменила его планы. Ранним утром 31 октября Толстой спешно, не простившись с сестрой, уехал, лишив себя и благодатного общения со старцами, и возможности подготовки к покаянию. Ему не дали этого сделать ни в Шамордине, ни позже в Астапове. Внешние обстоятельства сложились трагично. Но и внутреннее состояние Толстого, насколько мы можем судить об этом, не позволяло ему сделать тот решительный шаг, которого так ждали все молившиеся за него.<…>
Толстой умер без покаяния. «Хотя он и Лев был, но не мог разорвать кольца той цепи, которою сковал его сатана», — сказал о нем старец Варсонофий, который приехал на станцию Астапово 5 ноября, но не был допущен к умирающему, несмотря на многочисленные обращения к тем, кто был неотлучно при Толстом. Даже сам факт пребывания в Астапове Оптинского старца Варсонофия был скрыт от Льва Николаевича.<…>
Последователем Толстого Чертковым были приняты все меры, чтобы вырвать Толстого из монастырской обстановки. Лукаво воспользовавшись нездоровьем Софьи Андреевны, напугав Льва Николаевича, он добился своей цели. Отъезд Толстого из Шамордина больше напоминал паническое бегство. В Астапове Чертков и его единомышленники сделали все, чтобы не только не допустить к Толстому старца Варсонофия, но чтобы даже слова пастырей Церкви, адресованные больному писателю, не были им услышаны. Изоляция была полной. <…>
Старец Варсонофий, находясь в Астапове, дважды письменно обращался к неотлучно бывшей с Толстым его младшей дочери Александре Львовне. В одном из писем старца были такие слова: «Благодарю Ваше Сиятельство за письмо, которым Вы почтили меня. Вы пишете, что воля родителя Вашего для Вас и всей семьи Вашей поставляется на первом плане. Но Вам, графиня, известно, что граф выражал искреннее желание видеть нас и беседовать с нами, чтобы обрести покой для души своей, и глубоко скорбел, что это желание его не осуществилось».
«Мы не знаем, чем кончилось бы это свидание, если бы оно состоялось, — писал В. Ф. Ходасевич. — Мы можем судить лишь о том, что было, и лишь едва осмеливаемся предполагать то, что могло быть».
Большинство исследователей, обращавшихся к последним дням жизни Толстого, утверждают: духовный путь его не был окончен. Очевидно и то, что если бы произошло величайшее событие — покаяние Толстого, то совершилось бы оно благодаря Оптиной и ее старцам.
Из статьи М.А.Можаровой "Последнее посещение Л.Н.Толстым Оптиной Пустыни"