«Ерёма ты, Ерёма!
Сидел бы ты дома, точил веретёна!» Плоды непослушания
Преподобный оптинский старец Лев в письмах наставлял своих духовных чад: «Послушание есть то, что направляет нас на путь совершенства…»
Насколько горькими оказываются плоды непослушания, можно увидеть из жизнеописания близкого ученика старца схимонаха Макария (Грузинова).
Отец Макарий, в миру Матфей Яковлевич Грузинов происходил из санкт-петербургских купцов. Семья была благочестивая и искренно преданная своему духовному наставнику – старцу Льву.
В июне 1817 года старец Лев вместе со своим духовным наставником схимонахом Феодором (Пользиковым) перешел в Александро-Свирский монастырь, где, по свидетельству самого старца, он «преуспел в иноческом житии более, чем во все предшествующие годы своего монашества». В Александро-Свирский монастырь поступил и Матвей Яковлевич Грузинов, который 24 октября 1826 года был пострижен в мантию с именем Макарий.
После пострига в одном из писем старец Лев писал: «А 24-го числа постригал о. архимандрит нашего отца Макария Грузинова в мантию, это и меня понудило при процессии сей быть и подводить, и подводили мы вдвоем с батюшкою о. Антиохом. Не переменив ему имя, но тоже дали – Макарий».
В 1829 году о. Макарий последовал за своим старцем и перешел в Оптину Пустынь. В то время скит при Оптиной Пустыни еще не был окончательно достроен. Простая маленькая деревянная церковь посреди скита, при ней деревянная колокольня с четырьмя малыми колоколами. Вокруг церкви несколько небольших деревянных неоштукатуренных домиков, крытых тесом. Скит был обнесен плетнем, и то не весь. Зато густой бор окружал любителей безмолвия со всех сторон. Старец Лев со своими учениками поселился на пасеке, в небольшом домике с северной стороны скита.
Отец Макарий в то время келейничал у старца. Отличительной чертой келейника была любовь к уединению и молчанию. Никогда, бывало, сам не выйдет из кельи, пока его не позовут. Соберутся, например, ученики старца ужинать или начнется келейное бдение у старца, вдруг хватятся – о. Макария нет. Его забыли позвать, и он преспокойно сидит у себя в келье.
Любимым занятием о. Макария Грузинова в келейном уединении было писать иконы и портреты, но только он не очень искусно владел живописной кистью. Замечания, которые приходилось по этому поводу слышать о. Макарию, он принимал без огорчения. Бывало, кто-нибудь, рассматривая его полотно, скажет:
– Отец Макарий! Ведь портрет у тебя вышел нехорошо!
– Да, да, – смиренно ответит он, – нехорошо!
Если же, продолжая его испытывать, скажут наоборот:
– Впрочем, если хорошенько всмотреться, то, пожалуй, портрет-то и не совсем дурно написан.
Он и опять согласится:
– Да, да, порядочно!
Отец Макарий был хорошим чтецом и всегда читал дневной канон.
По воспоминаниям современников, он имел нрав тихий и кроткий и был незлобив, как малое дитя. Зная это, старец Леонид и другие монахи нередко подшучивали над о. Макарием, но он все переносил благодушно с самоукорением и всегда всем и во всем уступал. По разрешению старца он прочитывал у себя в келье газеты, а потом передавал старцу новости. Впоследствии, однако, он так пристрастился к этому чтению, что это нехорошо отозвалось в его духовной жизни.
Когда о. Макарий перешел в Оптину Пустынь, за ним последовала из Санкт-Петербурга его мать, Мелания Ивановна Грузинова. Сначала она жила в Козельске, а позже поселилась на скотном дворе обители, приняла постриг в схиму. Мелания Ивановна щедро благодетельствовала монастырю. Так, ее усердием была выстроена деревянная гостиница, сделаны пристройки к скотному двору. По воспоминаниям современников, благим нравом и щедростью она подражала преподобной Мелании Римлянинке. Мелания Ивановна, как и ее небесная покровительница, принесла земные богатства в дар Небесному Царю, служа Ему верой и правдой всю свою жизнь. В последний год жизни Мелания Ивановна переносила тяжелый недуг – водянку. Скончалась она в мае 1833 года. В документах Оптиной Пустыни сохранилась следующая запись: «Поболела более полугода, почила о Господе с миром. При погребении тело ее покрыто было покровом, принесенным из Иерусалима, который удостоен прикосновения Гроба Господня, с изображением воскового креста от благодатного огня. Погребена за алтарем прп. Пафнутия».
Отец Макарий, проводив в мир иной своих земных родителей, еще более прилепился к духовнику. В 1836 году, когда старец Лев по воле епархиального начальства был переведен из скита в монастырь, и о. Макарий последовал за ним.
Старец также искренно любил своего верного келейника, в течение многих лет делившего с ним все трудности иноческой жизни. За две недели до своей кончины старец подарил о. Макарию бесценную рукопись Исаака Сирина, сделав следующее посвящение: «Собрату моему, почтеннейшему монаху Макарию Грузинову, жительство проводившему со мной единодушно двадцать годов. Усердствую сию книгу боговдохновенную св. Исаака Сирина в 27 день сентября 1841 г.»
После кончины старца Льва о. Макарий был вновь возвращен в скит. Здесь с ним случилось следующее происшествие. В январе 1849 года он отправился в Козельск, не взяв благословения у своего нового духовника старца Макария (Иванова). Вскоре поднялась вьюга, и о. Макарий сбился с дороги. Быстро темнело, дул пронизывающий ветер, мороз доходил до 24 градусов. Отец Макарий потерял в снегу один валенок и с трудом добрался до сенных сараев, где и переночевал. Этот случай сильно отразился на его здоровье. Он отморозил одну ногу и до самой смерти ходил на деревяшке, опираясь при этом на костыль. Козельский врач Плетнер предлагал отнять поврежденные морозом части без боли, под действием хлороформа, но о. Макарий отказался, решив терпеть боль как Божие наказание за самочиние и непослушание.
После этого происшествия о. Макарий неожиданно вспомнил слова старца Льва, который неоднократно говаривал ему:
– Ерёма ты, Ерёма! Сидел бы ты дома, точил веретёна!
Спустя годы стали понятны иносказательные присказки духовника. Старец Лев промыслительно давал мудрый совет своему ученику – сидеть в своей келье и заниматься четочным правилом.
Вследствие болезни в 1850 году о. Макарий стал заштатным монахом. Его соседом по келье был иеромонах Иннокентий (в схиме Иов), который ради Господа принял на себя труд ухаживать за больным соседом. Отец Иннокентий, как любитель безмолвия, избегал лишних встреч не только с посторонними, но и с монастырской братией. Единственным его собеседником и сотаинником был его сосед по келье, больной о. Макарий, которому о.Иннокентий нередко читал свои выписки из духовных книг.
После кончины о. Иннокентия о. Макарий до того опечалился, что говорил окружающим:
– Нет, уже и мне не жить, нет, умру и я, – не могу жить после него.
Однако Господь судил иначе. Отец Макарий после смерти своего духовного сотаиника прожил еще 8 лет. В последние дни к нему были приставлены два молодых послушника. По рассказу одного из них, Владимира Фокина, они, по неопытности своей, обратились к о. Макарию с искусительным вопросом:
– Батюшка! Боитесь ли Вы смерти?
А тот, находясь в благодушии, имел неосторожность ответить:
– Да кажется, не боюсь!
Затем послушники сели за столик и при свете свечи занялись чем-то между собой. Вдруг послышался от умирающего такой потрясающий душу стон, что оба они пришли в ужас, и тотчас жизнь старца угасла.
Кончина о. Макария последовала 5 мая 1869 года в понедельник третьей седмицы по Пасхе. Могилы о. Иннокентия и о. Макария оказались рядом. Думается, что и в Царствии Небесном эти два великих любителей безмолвия и терпеливых исполнителей иноческих заветов окажутся рядом.
