Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Пос­ты неп­ре­мен­но на­до соб­лю­дать, в сре­ду и в пят­ни­цу, и весь Ве­ли­кий пост. Неп­ре­мен­но пос­ти­тесь!

преп. Анатолий

Удер­жи­вай се­бя от сне­ди и пи­щи сколь­ко мож­но и ста­рай­ся ку­шать уме­рен­но лег­кой и из­ве­ст­ной пи­щи.

преп. Лев

Воз­дер­жа­ния не в том сущ­ность и си­ла, что­бы пи­щи не ку­шать, но да иж­де­нет от серд­ца вся­кое па­мя­тоз­ло­бие и се­му по­доб­ное; вот в чем ис­тин­ный пост, и ка­ко­во­го от нас па­че все­го тре­бу­ет Гос­подь.

преп. Лев

На пути к Оптиной…

После советского периода, когда развитие литературы и культуры определялось исключительно классовыми и идейными мотивами, а любое утверждение надо было обязательно подкрепить цитатами из классиков марксизма-ленинизма, наступило время, когда многие исследователи по-новому открывали для себя целые эпохи, особенности которых были связаны, прежде всего, – с явлениями духа.

Одним из первых обширных исследований, посвященных влиянию оптинского старчества на русскую литературу, стала книга известного литературоведа, сотрудника Института Русской литературы (Пушкинского дома) в Санкт-Петербурге Владимира Алексеевича Котельникова «Православные подвижники и русская литература: На пути к Оптиной», изданная в 2002 году, в которой Православие и русская литература рассматриваются в целостном единстве общенационального достояния России. Эта книга стала во многом знаковой, стала менять сознание специалистов и обращать их внимание к событиям духовной жизни и духовной истории нашей страны.

Отдельные главы этой книги посвящены известным русским писателям Н.В. Гоголю, И.В. Киреевскому, Ф.М. Достоевскому, К.Н. Леонтьеву, Л.Н. Толстому и др.

Отвечая на вопрос: «Что же влекло русских писателей в Оптину Пустынь», – В.А. Котельников пишет о значении монастыря для развития русской культуры, для духовного становления и внутреннего преображения.

«Оптина напоминает о том, что христианство не “период” мировой истории, завершившийся или близкий к завершению, а длящийся богочеловеческий процесс, подводящий нас к конечному преображению человеческой природы, когда не все мы умрем, но все изменится вдруг, во мгновение ока (1Кор. 15, 51-52). Оптина напоминает, что семена Божии не истребились в нас, но в ком прозябают тайно, в ком явно прорастают и сулят многий плод.

Были глубокие духовные причины тому, чтобы в тихой, безвестной до поры обители возжегся столь ярко свет Христов. И были причины тому, что к Оптиной обратилась Россия, жаждавшая этого света и всегда инстинктивно сопротивлявшаяся секуляризму. Ведь это замечательный факт: в пустынь приходили иногда за многие сотни верст, крестьяне, отнюдь не религиозные фанатики, а люди простой и трезвой веры, – приходили ради краткой беседы, ради благословения, иногда просто ради молчаливого общения со старцем; являлись мещане, купцы, помещики, ища разрешения душевных и житейский недоумений; наконец, личности высокого образования, выдающегося ума и таланта, мыслители, литераторы, государственные деятели – они тоже шли в Оптину. В письмах к старцам находим такие потрясающие исповеди, каких не знает светская литература и какие, может быть, редкому из приходских духовников доводилось выслушивать.

Что же влекло в Оптину? Что значила она для верующего мирянина, для русской культуры? И что может дать нам сегодня «воспоминание об Оптиной»?

Оптина вскрыла новое, а лучше сказать – возобновила древнее, св. Отцами проложенное русло христианской жизни, обратила к нему современное религиозное сознание. Произошло нечто подобное тому, что происходило, начиная с IV века, – встреча святости с миром, евангельского задания с историческим материалом человечества, аскетической дисциплины духа – с душевными стихиями мира.

Мы также убеждены, что Оптина не ограничена своей эпохой, она сильна обновлять нас и сегодня; через нее говорит нам Предание, и закономерна церковная канонизация старцев.

Восстановление оптинских стен – не реставрация памятника, а продолжение той миссии, которую исполняли старцы и их ученики. Но эта миссия будет осуществляться и под другими именами. Настолько успешно, насколько глубоко мы в самих себе откроем потребность в новой Оптиной, в новых старцах…»