Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Ос­ко­рб­ле­ния по не­об­хо­ди­мос­ти долж­но по­тер­петь, ибо за гре­хи что-ни­будь долж­но тер­петь, ес­ли не здесь, то в бу­ду­щей жиз­ни. Толь­ко в бу­ду­щей-то жиз­ни скор­би очень ужас­ны. От них да из­ба­вит нас Гос­подь Сво­ею бла­го­да­тию и че­ло­ве­ко­лю­би­ем.

преп. Иосиф

Ес­ли тер­петь не бу­дем скор­бей, а ес­ли и бу­дем тер­петь, да с ро­по­том, с гне­вом, с до­са­дою, с раз­д­ра­же­ни­ем, то что это за тер­пе­ние. Это толь­ко уко­ре­не­ние в се­бе зло­бы, гне­ва, а от се­го гор­дость. Ни­че­го нет уди­ви­тель­но­го, что мо­нах тер­пит скор­би, ко­то­рых мир не зна­ет. Путь в Царство Не­бес­ное уз­кий и тер­нис­тый, по ко­то­ро­му про­шел пер­вый Сам Спа­си­тель ми­ра.

преп. Иосиф

Не на­до уны­вать. Пусть уны­ва­ют те, ко­то­рые не ве­ру­ют в Бо­га, для них, ко­неч­но, скорбь тя­же­ла, так как кро­ме зем­ных удо­воль­ствий они ни­че­го не име­ют, но лю­дям ве­ру­ю­щим не долж­но уны­вать, так как скор­бя­ми они по­лу­ча­ют пра­во на сы­но­в­ство, без ко­то­ро­го нель­зя вой­ти в Царствие Не­бес­ное.

преп. Варсонофий

«Люблю тебя, любвеобильная Оптина» Первое историческое описание обители

Архимандрит Леонид (Кавелин)

В 1847 году вышло первое историческое описание Оптиной Пустыни, составленное Львом Александровичем Кавелиным, позднее поступившим в Иоанно-Предтеченский скит Оптиной Пустыни и посвятившим свою жизнь церковно-исторической науке.

Лев Александрович Кавелин (22 февраля 1822 – 22 октября 1891) происходил из семьи потомственных калужских дворян. Еще в детстве вместе с родителями часто посещал Оптину Пустынь. Впоследствии получил военное образование, и по окончании Московского кадетского корпуса десять лет служил в Волынском полку. Уже в корпусе проявил наклонность к научно-литературным занятиям, публиковал статьи, повести, рассказы, стихотворения как на светские, так и на религиозные темы.

В предисловии к первому изданию «Исторического описания Козельской Введенской Оптиной пустыни» он писал: «Козельская Введенская Оптина пустынь принадлежит к числу древнейших иноческих обителей нашего Отечества: она считает ныне уже четвертое столетие со времени своей известности (письменной) и, по преданию, пятое со времени основания. Судьбы сей обители разнообразны и занимательны для любителей Отечественной старины, поучительны и назидательны для ревнителей Праотеческаго благочестия. Основанная отшельником Оптою, возрожденная незабвенным Платоном и утвержденная Боголюбивым Филаретом, она в настоящее время, как по своей наружной лепоте, так и по внутреннему благоустройству, справедливо может назваться «лаврою Калужской епархии», подобно тому, как некогда Высокопреосвященный Платон, митрополит Московский и Калужский, выражался о любимой им Песноше, называя эту обитель второю Лаврою своей епархии.

Доселе еще ни один из путешественников-описателей, не полюбопытствовал взглянуть на святыню Оптиной пустыни, не удостоил даже помянуть ее имя в своих записках; причины этому, без сомнения, те же самые, по которым до нашего времени не более 50 иноческих обителей имеют свои отдельные описания, хотя необходимость приступить к подобным описаниям всех обителей, сообразно со всеми критическими требованиями, уже давно сознана всеми.

Род мой с незапамятных времен имеет оседлость в Козельском уезде, в близком расстоянии от Оптиной Пустыни. С малых лет привык я преклоняться перед ее святынею и потом посещал и обозревал ее не раз в разные эпохи моей жизни.

Предлагаемое здесь Описание да будет жертвою, приносимую от меня отчизне моих предков и вместе выражением личного моего усердия к святой обители…»

Автор, которому в ту пору было двадцать пять лет, пользовался материалами из архива монастыря, различными историческими документами, которые он подробно разбирал и публиковал в своем труде. Именно тогда начали формироваться те характерные особенности, которые характеризовали все последующие исторические исследования Л.А. Кавелина – документализм, исторический объективизм, широкая источниковедческая база. Всего им было издано более тридцати описаний монастырей. По отзыву известного историка профессора Д.А. Корсакова, исторические исследования архимандрита Леонида весьма важны в научном отношении. Они часто содержат ранее не известные факты, старые же, уже известные, даются в новом, научном освещении.

«Историческое описание Козельской Введенской Оптиной Пустыни и состоящего при ней скита св. Иоанна Предтечи» состояло из двух книг. В первой книге было дано описание монастыря, во второй – Иоанно-Предтеченского скита.

Историю монастыря Л.А. Кавелин разделил на пять периодов:
1) от основания обители, до восстановления ее после Литовского разорения, или от половины XV-го столетия до 1630 года;
2) от 1620 года, до упразднения обители в 1724 году;
3) от восстановления обители в 1726 году до 1764 г., т. е. до объявления духовных штатов;
4) от 1764–1796, период оскудения и упадка обители;
5) от 1796–1846, период ее обновления, устройства и современного цветущего состояния.

В первой части было описано также местоположение и основание монастыря, храмы, ризница, чиноположение, или устав обители, а также даны сведения о настоятелях монастыря и о «примечательных мужах, живших в Оптиной Пустыни».

Во второй книге, посвященной истории скита, разбиралось основание скита, построение скита (1821–1825), вид скита, устав, «замечательные старцы, жившие в скиту». Значительное место было уделено в повествовании описанию жизни и духовных подвигов основателя старчества в Оптиной Пустыни – преподобного Льва Оптинского.

Еще одна характерная особенность, которая отличает все сочинения архимандрита Леонида – замечательный литературный язык, хороший стиль.

Как выглядел монастырь в середине XIX века, мы можем зримо представить из «Исторического описания» Л.А. Кавелина: «Подъезжающего к Козельску, по большой Калужской дороге, на расстоянии 15-ти верст провожает с левой стороны вид глубокой долины, по которой в широком русле протекает река Жиздра; а за нею встает сплошной, бесконечный для глаз бор, который, покрывая нагорный берег реки, издали синеется, как подернутое туманом море; у его-то опушки, на полугоре, омываемой упомянутою рекою, стоит мирное пристанище иноков: Козельская Введенская Оптина Пустынь.

При спуске дороги в луговую долину, Богоспасаемая обитель открывается взорам путника всею красотою своих величественных храмов и башен: с трех сторон, как забрало, окружает ее дремучий бор; с запада у самых стен течет быстрая Жиздра; по левому берегу ее расстилается зеленым ковром поёмный луг, орошаемый излучистой речкою Клютомой (один из притоков левого берега Жиздры) и несколькими озерками; он доходит вплоть до большой дороги, на которой, почти прямо против обители, расположена деревня Стенино; вправо от нее, на возвышении берега, тянется выстроенное в один порядок село Прыски, с каменною Церковью и обширным господским домом помещика Кашкина; влево, – в симметрии с селом – вверх по течению реки, виден в туманных очерках (к юго-западу в 4-х верстах от обители), город Козельск, в древности Козилеск, славный геройскою защитою своих жителей, противу полумиллионной орды Батыя в 1238 году. С высокой монастырской колокольни горизонт открывается еще на большее расстояние и тем увеличивается достоинство пленительной картины монастырских окрестностей: по взгорью видны обширные поля, рощи и несколько дальних сел и деревень».

В 1852 году, через несколько лет после выхода «Исторического описания», в возрасте тридцати лет Л.А. Кавелин, оставив блестящую светскую карьеру, поступил послушником в Оптину Пустынь. Этот монастырь посоветовал ему святитель Игнатий (Брянчанинов), который был хорошо знаком с Львом Александровичем. В то время в Оптиной Пустыни старчествовали прп. Моисей, Антоний и Макарий.

Высокое устремление души, искание горнего, хорошо заметно в авторе первого исторического труда об Оптиной Пустыни, где есть такие строки: «Кто хотя однажды посещал Оптину Пустынь, тот, без всякого сомненья, долго не забудет этого поистине красного места, тем менее можно забыть о благородных впечатлениях ее на дух и сердце посетителя... Много в глубине моей осталось воспоминаний о любвеобильной обители Оптиной! Там узнал я впервые цену уединения, возможного только в Боге и для Бога; тепла здесь была моя молитва, вызванная благоговейным, умилительным пением иноков, а суетные помыслы и скорбь, эти постоянные спутники мирской жизни, не посмели следовать за мною под сенью мирной обители. Но особенно меня пленил уединенный скит… Выходя за ограду скитскую, невольно подумал я: “Воистину блаженны, Господи, их же избрал еси и приял вселиться во дворех Твоих! Благоговею пред тобою, безмолвный скит, люблю тебя, любвеобильная Оптина!.. ”»