Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Что нуж­но че­ло­ве­ку, что­бы на­у­чить­ся пу­тям Гос­под­ним? Нуж­но, что­бы че­ло­век был крот­ким, сми­рен­ным, и тог­да Гос­подь Сам на­у­чит, как ид­ти пу­тем Гос­под­ним.

преп. Никон

Сми­рись при по­мо­щи Бо­жи­ей, будь крот­ким, не имей зло­бы на ближ­них, уго­товь крот­кою, доб­рою жизнью свою ду­шу для восп­ри­я­тия Бо­же­ст­вен­но­го на­у­че­ния, и Гос­подь Сам на­у­чит пу­тям Сво­им.

преп. Никон

Зем­ной удел че­ло­ве­чес­кий – скорбь, труд, бо­лез­ни, под­виг, пе­ча­ли, не­до­у­ме­ния, тес­но­та, ли­ше­ние то­го или дру­го­го, ос­ко­рб­ле­ния, сму­ще­ния, восс­та­ние страс­тей, борь­ба с ни­ми, одо­ле­ние, или из­не­мо­же­ние, или без­на­де­жие и по­доб­ное сим. Не вот­ще ска­зал про­рок Да­вид: несть ми­ра в кос­тех мо­их от ли­ца грех мо­их (Пс. 37, 4).

преп. Амвросий

Бури в душах страшнее бурь в лесах

Из безмолвного уединения Рославльских лесов являлись миру такие цельные закаленные личности, как отец Моисей и отец Антоний, пред нравственным величием которых благоговейно преклонялись и бедные, и богатые, простые и знатные и высокообразованные люди. Все это было следствием тяжелой борьбы, вынесенной ими со злом физической и нравственной природы.

Какие только напасти, какие искушения постигали их в пустыне! Холод и голод пустынники переносили добровольно. Хищные звери бродили вокруг их келий, разбойники нападали на них, бури завывали над головою, — но пустынники все переносили с надеждой на Бога. Вот как рассказывал об этих напастях отец Моисей.

«Волки постоянно выли около нас в продолжение целой зимы; но мы уже привыкли к их вою, как бы к вою ветра; а медведи иногда обижали нас, расхищая наши огороды. Мы их видели весьма близко и часто слышали, как они ломали по лесу деревья, но никогда они нас не трогали, и мы жили с ними в мире. И от разбойников помиловал нас Бог, хотя и часто слышали, что они бродят у нас в околотке. Впрочем, нас нелегко было найти, да и нечем было им у нас поживиться.

Однажды только, Божиим попущением, случилось искушение; как теперь помню, это было 14 ноября, поздно вечером. Старец мой, отец Афанасий отдыхал, а я переписывал Святцы, так как письмо по уставу было обычным моим занятием. И только что начал писать молитву к Божией Матери: «Под Твое благоутробие прибегаем, Богородице, моления наша не презри во обстояниих»; кто-то постучался в дверь, — то были разбойники. Они, обобравши келью бывшего в отлучке отца Дорофея, пришли втроем к нам.

Не снимая крючка, я стал спрашивать: «Кто там?» — «Да вот работники в лесу заблудились; нет ли вблизи селения?» И так вопрос за вопросом. Я со свечей в руках полуотворил дверь и увидел неизвестного человека, он продолжал разговор со мною, сняв шапку. — «Ты говоришь: мы, а где же другие?» — спросил я. В это время из-за крыльца показался его товарищ в шапке, на которого первый тотчас прикрикнул: «Сними шапку-то!» А издали приближался и третий с рогатиною. Старец, услышав длившийся разговор, взглянул за дверь и в то же время получил тяжелый удар в бок по руке с словами: «Его-то нам и надобно!»

Заслонив собою старца, я силился припереть наружную дверь, но подпорка попала между дверью и стеною, и нас бы, конечно, убили, если бы, по счастью, не случился на тот раз в нашей келье молодой здоровый крестьянин, который принес нам пищу из селения и остался за ночным временем. Проснувшись на шум, он схватил топор и еще со сна закричал: «Много-ли их тут? Всех перебью!»

Разбойники, подумав, что нас много в келье, разбежались, оставив старца еле жива, и долго болел он от полученного удара. Матерь Божия, видимо, спасла нас.

Кроме же сего случая, других в продолжение десяти лет нашего пустынножительства, благодаря Богу, не было. Но страшнее разбойников бывали для нас порывистые бури, ломавшие вековые деревья и грозившие задавить нас. Однажды обрушилось огромное дерево подле самой нашей кельи с таким треском, что я уже думал, — вот настала последняя минута! — но и тут помиловал нас Господь, — оно лишь ветвями задело крышу. Но страшен и самый рев бури в вековом бору, когда она ходит по нему и, как трости, ломает то, что росло целые столетия.

Как ни страшны были бури в лесу, как ни жутко было прислушиваться к их реву, но еще страшнее были для пустынников бури, поднимавшиеся в их душе, особенно у новоначальных, при мысли о трудностях пустынножительства.

Из Собрания сочинений Фуделя С.И.