Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Тщес­ла­вие, ес­ли его тро­нуть паль­цем, кри­чит: ко­жу де­рут.

преп. Амвросий

Для гор­де­ли­вых уко­ре­ние – нож ост­рый, а для сми­рен­ных – на­ход­ка бо­га­тая.

преп. Антоний

Уны­ние зна­чит та же лень, толь­ко ху­же. От уны­ния и те­лом ос­ла­бе­ешь, и ду­хом. Не хо­чет­ся ни ра­бо­тать, ни мо­лить­ся, в цер­ковь хо­дишь с неб­ре­же­ни­ем, и весь че­ло­век ос­ла­бе­ва­ет.

преп. Амвросий

«Число семь»

Отец Нектарий советовал моему отцу продать дом в Петербурге и дачу в Финляндии, а то, говорил он, это все пропадет. Но мой отец не поверил и ничего не продал. Это было в начале Великой войны.

В 1914 году мой старший брат поступил послушником в Оптинский скит и исполнял иногда должность келейника у отца Нектария. Он часто присылал отцу письма с просьбой выслать ему деньги, так как он покупал различные книги духовного содержания и составлял там собственную библиотеку. Я всегда возмущался этим и говорил, что раз ушел из мира по призванию, то уже порви со своими страстями. А у моего брата была такая страсть: покупать книги.

Я написал батюшке отцу Нектарию письмо, и довольно резкое письмо, выражающее мое возмущение и удивление. Батюшка не ответил. Брат продолжал присылать свои просьбы и иногда прямо требования. Тогда я написал батюшке еще более резкое письмо, обвиняя его, что он не сдерживает страсти брата, а потакает им. Батюшка опять ничего не ответил. Но вот мне удалось с фронта во время отпуска съездить с женой в Оптину. Это было уже в 1917 году, при Временном правительстве.

Прп. Нектарий

Приезжаем в обитель, батюшка встречает нас низким- низким поклоном и говорит: «Спасибо за искренность. Ты писал без всяких прикрас о том, что у тебя есть на душе, что волнует тебя. Я знал, что вслед за этими письмами ты и сам пожалуешь, а я всегда рад видеть тебя. Пиши и впредь такие письма, а после них являйся сам сюда за ответом. Вот теперь я скажу, что скоро будет духовный книжный голод. Не достанешь духовной книги. Хорошо, что он собирает эту духовную библиотеку — духовное сокровище. Она очень и очень пригодится. Тяжелое время наступает теперь. В мире теперь прошло число шесть, и наступает число семь. Наступает век молчания. Молчи, молчи, — говорит батюшка, и слезы у него текут из глаз... — И вот, Государь теперь сам не свой, сколько унижений он терпит за свои ошибки. 1918 год будет еще тяжелее, Государь и вся семья будут убиты, замучены. Одна благочестивая девушка видела сон: сидит Иисус Христос на Престоле, а около Него двенадцать апостолов, и раздаются с земли ужасные муки и стоны. И апостол Петр спрашивает Христа: „Когда же, Господи, прекратятся эти муки?“ — и отвечает ему Иисус Христос: „Даю я сроку до двадцать второго года, если люди не покаются, не образумятся, то все так погибнут». Тут же, пред Престолом Божиим, предстоит и наш Государь в венце великомученика. Да, этот Государь будет великомученик. В последнее время он искупил свою жизнь, и если люди не обратятся к Богу, то не только Россия, вся Европа провалится... Наступает время молитв. Во время работы говори Иисусову молитву. Сначала губами, потом умом, а наконец она сама перейдет в сердце...»

Батюшка удалился к себе в келью и часа полтора молился там. После молитвы он, сосредоточенный, вышел к нам, сел, взял за руку меня и говорит: «Очень многое я знаю о тебе, но не всякое знание будет тебе на пользу. Придет время голодное, будешь голодать... Наступит время, когда и монастырь наш уничтожат. И я, может быть, приду к вам на хутор. Тогда примите меня Христа ради, не откажите. Некуда будет мне деться...»

Это было мое последнее свидание со старцем.

 

Фрагмент воспоминаний Священника Василия (Шустина)
Из книги «Оптина Пустынь в воспоминаниях очевидцев»