«Прости меня!»
В дни Великого Поста мы часто испрашиваем у близких прощения. Всего два слова: «Прости меня!» Но их бывает так сложно сказать от искреннего сердца, а не формально, просто потому что так положено. Так сложно искренне простить и полюбить своего обидчика и злопыхателя по христианской заповеди любви и милосердия.
В Великий Пост в храмах читается покаянная молитва святого Ефрема Сирина, которая призывает нас обратиться внутрь своего сердца, возревновать о спасении и покаянии, простить своих ближних: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве, даруй ми рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков, аминь!»
Преподобные оптинские старцы воспитывали в своих учениках дух искреннего покаяния и сокрушения, чтобы простые слова: «Прости меня!» — звучали от чистого сердца, чтобы эти покаянные слова изменяли и внутренне преображали человека.
Вот только несколько случаев, описанных близкими учениками оптинских старцев Льва и Илариона.
Послушник Александр Медведев, впоследствии иеросхимонах Киево-Печерской лавры вспоминал: «В наше сожительство с батюшкой о. Леонидом не виделось такого случая, чтобы он выказал кому-либо уступчивость, если замечал в пришедшем к нему наклонность к гордости, тщеславию или еще к какому-либо пороку, прикрываемому личиною добродетели. Он бывал в это время непреклонен и неумолим. Но зато, когда достигнет своей цели, т. е. увидит наклонность к сознанию своей виновности и смирению, тогда превращается в самую нежную чадолюбивую мать. А это наиболее испытывали опрометчивые натуры.
Например, покостришься с кем-нибудь и уверишься, что я с своей стороны невиновен. Но совесть все-таки побуждает объясниться пред батюшкой. Идешь и объясняешься. Батюшка выслушивает, иногда и поддакивает. Тогда уже без стеснения свободнее себя оправдываешь.
— Ну, хорошо, — скажет, наконец, старец, — значит ты прав, а тот виноват; значит, мы с тобой квиты; ты теперь праведный, и тебе теперь до меня нет никакого дела; иди-ка с Богом; ты теперь спасен. А меня оставь, ибо мое дело употреблять труд и время для грешников. Иди-ка, иди с своею праведностью, а нам грешным не мешай.
Чтобы поправить дело и возвратить к себе благоволение старца, начнешь еще говорить что-либо к своему оправданию:
— Да нет, батюшка, ведь это дело-то вот так и так было.
— Значит, ты еще правее, — заметит старец, — иди-ка, иди, — ведь за дверями грешники ждут, а ты им мешаешь.
Выходишь от старца, как бы связанный по рукам и ногам. Идешь в келью, чтобы успокоить себя. Но нет, — в келье проведенный один час кажется за год. Идешь опять к старцу объяснить и это, по-видимому, невинное страдание, и этим еще более себя спутаешь.
И старец с своей стороны подтверждает эту невинность, которая ведет по той же дороге — из кельи вон.
Так повторяется до тех пор, пока водворится в душе искреннее сознание своей виновности. Придешь к старцу и не смеешь повернуться. Тогда и батюшка из непреклонного судии превращается в нежную мать. — Таковые выдержки случались несколько раз со мною грешным. Но это дело неважное; ибо моя неотесанная натура требовала сего. Подобные же операции приходилось выдерживать и батюшке о. Макарию и о. Иоанну (иеросхимонаху) нередко» [Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва) / <Сост. Агапит (Беловидов), архим.>. Изд-ние Введенской Оптиной Пустыни, 1994. С. 125–127].
Преподобный старец Иларион, по воспоминаниям его келейника о. Порфирия (Севрюгина), как-то преподал братии следующий урок о прощении обид. «Двое немирствовавших между собою братий просили старца позволить им лично между собой перед ним объясниться для прекращения их ссоры. Старец по примеру о. Макария обыкновенно не допускал таких личных объяснений, так как опытом дознано, что они не ведут к прочному миру, к которому ведет не самооправдание, а только самоукорение. По просьбе братий старец на этот раз допустил им объясниться в своем присутствии. Выслушав их, старец сказал:
— Из слов ваших выходит, что вы оба правы, но ни один не хочет сознавать себя виновным.
Далее старец объяснил каждому из них, что было причиною их смущения, в чем они и сознались.
Одному старец назначил в келье прочесть 10-е поучение Аввы Дорофея о том, как проходить путь Божий, где, между прочим, говорится о том, как должно принимать оскорбления, если сам подал к ним повод, что должно почитать находящие на нас скорби и искушения за наши собственные. Потом старец сказал им, что оба они не правы, и чтобы покончить ссору и примириться, должны один у другого испросить прощение с земным поклоном. Братья поклониться один другому не захотели.
Видя их непреклонность к примирению, старец вздохнул и со скорбию сказал им:
— Ну, не ожидал я от вас таких плодов! Горе вам! Вот как трудно сказать «Прости Бога ради». — По вашему выходит, что оба вы правы; остаюсь один я виноват, что не научил вас самоукорению; но, видно, этого стою.
При этом старец, к изумлению их, смиренно поклонился им в землю, сказав:
— Простите Бога ради!
Таким неожиданным поклоном своего наставника братия были глубоко тронуты. Сознали свое самолюбие и виновность и просили старца простить их и обещали положить начало своему исправлению.
Опытный старец не вдруг их простил, а сказал:
— Вы люди правые: в чем же вас прощать? Прощают только виновных, тех, которые чистосердечно сознают свою виновность пред Богом и людьми; то дело совсем другое; там есть надежда на исправление. Нет, идите от меня, некогда мне с вами время терять. Вот какие плоды ваши! Пришли спасаться. А уж первое начало на песке полагаем. Ну, посудите сами, что ж больше от вас будет? Лучше и не вступать в обитель!
Наконец, старец простил их и они, поклонясь друг другу в ноги, испросили обоюдного прощения.
Старец, отпуская их, сказал:
— Не нужно бы долго томить и себя, и меня. Монашеское дело наше: смириться, да поклониться, да попросить прощение — тем и оправдан» [Житие преподобного иеросхимонаха Илариона Оптинского. Изд-ние Введенской Оптиной Пустыни. 1993. С. 182–184].
В великие и святые дни Великого Поста давайте и мы простим своих врагов и обидчиков, от всего сердца сказав им: «Прости меня грешного», — ибо, по слову преподобного Макария Оптинского, «одно слово “прости”, с сердечным сознанием, попаляет врагов и мир дарует».