Воспоминания о преп. Амвросии Оптинском
Еще раз перелистаем рукопись...
Г.П.Черкасова
Государственный Исторический музей, Москва
Дорогие братья и сестры, рада поздравить всех нас с замечательным событием — 200-летием со дня рождения прп. Амвросия Оптинского.
Еще три десятилетия назад было невозможно себе представить, что мы будем отмечать эту дату в возрожденном Шамординском монастыре.
Но такова воля Творца, мы с вами в обители, созданной старцем Амвросием, которая была ему бесконечно дорога, и где он провел последние почти полтора года своей земной жизни. «Последним подвигом любви старца о. Амвросия» очень верно назвал протоиерей Сергий Четвериков основание Шамординской обители и постоянную заботу о ней любвеобильного старца.
Вспоминая сегодня препод. Амвросия, мы обратимся к одной рукописи из архива монастыря Оптина Пустынь.
«Записки о Шамординском монастыре» — так называется эта единица хранения рукописного фонда монастыря Оптина Пустынь <Ф. 213. К. 49. ед.хр. 3> в научно-исследовательском Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Впервые об этом рукописном памятнике было сказано в прошлом году, когда отмечалось 120-летие праведной кончины старца Амвросия. Статья была опубликована на официальном сайте монастыря Оптина Пустынь.
Почему же сегодня еще раз хочется прикоснуться к этому документу? Прежде всего потому, что это есть свидетельство святой жизни старца Амвросия и его апостольской любви; это воспоминания, написанные любящим сердцем его современника и духовного чада, и потому они замечательно передают дух того времени, благословенного времени оптинского старчества ...
Конечно, этот текст надо читать и читать полностью. Мы же еще раз перелистаем рукопись и прочтем лишь отдельные листы этого рукописного памятника. Но сначала о составе рукописи и, коротко, о ее истории.
Эта рукопись имеет следующее полное заглавие — «Записки о Шамординском монастыре, поездках в Оптину Введенскую пустынь и о встречах там с духовными лицами: Макарием, Амвросием и др.»
Из библиографической информации, сопровождающей эту единицу хранения рукописного фонда монастыря Оптина Пустынь, следует, что это:
- автограф с пометами и подчеркиванием карандашом рукой неустановленного лица;
- он включает в себя как записки о Шамординском монастыре, так и описание поездок автора в Оптину Введенскую пустынь и описание его встреч с духовными лицами: Макарием, Амвросием и др.;
- датирована эта рукопись 1890-ми годами и включает в себя 66 листов рукописного текста.
Кроме того, эта единица хранения имеет два Приложения:
- «Собрание изречений старца Амвросия», датированное 1892 годом, с пометой карандашом рукой неустановленного лица, 31 л.[1]
- Стихотворение, посвященное памяти старца Амвросия, под названием «Хибарка», датированное 23 февраля 1897 года, тоже автограф, подписанный инициалом Е. Ш., 2 л.[2]
Нас сейчас интересуют 66 листов рукописного текста, автограф, с инициалами Ю.И.Г., который и есть воспоминания о старце Амвросии. Рукопись — неполная, отсутствуют начало и конец текста. Дошедшие до нас листы собраны и сброшюрованы в некоторых местах неверно, поэтому читать рукопись нужно в следующем порядке: сначала лл. 64–66, далее лл. 49–58, затем лл. 1–48 и лл. 59–63.
Рукопись неполная и сброшюрованная неверно, именно таким рукописный памятник дошел до нас через столетие, через лихое безвременье... и это понятно. После закрытия Оптиной Пустыни и Шамординского монастыря архив Оптиной пустыни хранился в Государственной библиотеке имени Ленина без возможности доступа к нему; и вероятно, хранился не должным образом. И только в конце 70-х — начале 80-х годов началась его разборка и систематизация[3].
Таков состав этой рукописи, что же можно коротко сказать о истории ее возникновения? Прежде всего, это драгоценный первоисточник, один из многих, послуживших основой для написания нескольких жизнеописаний старца Амвросия.
В дореволюционные годы было издано несколько Жизнеописаний старца[4], и каждое из них по-своему интересно. Из этого ряда особо выделяется то, которое было написано архимандритом о. Агапитом (Беловидовым)[5], учеником и письмоводителем старца Амвросия, одним из агиографов Оптиной Пустыни. Написанное в традициях оптинской агиографии, оно готовилось по соборному благословению оптинских старцев во главе с о. Иосифом (Литовкиным). Это был наиболее полный материал для грядущей канонизации старца Амвросия, в которой тогда никто не сомневался...
В основу повествования о старце Амвросии, составленном о.Агапитом, легли воспоминания ближайших учеников старца из братии монастыря и скита, которые собирал и редактировал один из братий скита, предположительно, прп. Варсонофий; а также сведения, появлявшиеся в печати в разное время и в разных духовных журналах, в рукописях, письмах и устных рассказах близких к старцу лиц. В «Летописи скита Оптиной Пустыни» есть по этому поводу соответствующая запись.[6]
Именно такой рукописью — воспоминанием близкого к старцу лица и являются «Записки о Шамординском монастыре».
В библиографической справке к рукописи не указан Автор записок, но на титульном листе со знаком вопроса, есть инициалы Автора — Ю. И. Г.
Духовное чадо старца Амвросия в течение многих лет, что следует из текста, она жила в Калуге и часто посещала Оптину Пустынь. Вместе с дочерью и своей крестницей была пострижена самим старцем <л. 41об.> 20 сентября (ст. стиля) 1891 года в Шамордино. Возможно, это был последний постриг, совершенный старцем Амвросием в Шамординской обители.
Относительно датировки рукописи следует заметить следующее: при обработке фонда она датирована 1890-ми годами. Действительно, Приложение 1-е <л. 67> имеет дату — год 1892, Приложение 2-е <л. 99> — год 1897. Что же касается автографа — 66-ти листов текста воспоминаний — то, не имея ни начала, ни конца этой части рукописи, мы только при прочтении текста можем установить дату их написания, и с уверенностью можем сказать, что это 1905 год.
Так, рассказывая об убогом Гаврюше, которого старец Амвросий согрел своей любовью и заботой в самом конце своей жизни <лл.23 об. — 29>, эти листы рукописи приведены полностью в публикации на сайте, Автор открывает нам и дату написания своих воспоминаний:
«<л. 28 об.>... Дней за 10 до своей смерти покойный Батю <л. 29> шка Амвросий, позвав меня на благословение с моими дочерьми, отдал мне убогого на попечение, сказав: «Говорят, ты Гаврюшу любишь». Вот и живем мы с убогим 14-й год за молитвы старца».
Следовательно, воспоминания написаны к 1905 году, или Автор еще продолжает их писать.
То, что рукопись была материалом для работы над жизнеописанием старца, ясно из многочисленных помет <л. 2, л. 4 об., л. 5 об., л. 7, л. 8 об., л. 10 об., л. 11, л. 67> и подчеркиваний «рукой неустановленного лица». Например, помета на л. 2: «Этот рассказ отнести к главам основания Шамордина», сделана другим почерком и карандашом.
Этот рассказ, записанный Автором со слов м.Марии (Соколовой), вошел в Жизнеописание старца Амвросия, составленное о.Агапитом, но достаточно кратко. Листы <лл. 2–4 об.> рукописи интересно и в подробностях рассказывают, как м. Мария осматривала имение Господ Колыгиных перед покупкой их Госпожой Ключаревой для своих внучек. А Батюшка Амвросий уже тогда видел на этом месте обитель для обездоленных, бедных и больных женщин. Приведем этот текст полностью и в старой орфографии:
«<л. 2>...Я, ... стала давно ездить къ Старцу и все его просила, чтобы онъ меня устроилъ въ какомъ нибудь монастыре. Но Батюшка все отмалчивался, да и денегъ у меня было мало для вклада, всего кажется она сказала рублей 1–50 а въ монастыри безо вкладу не берутъ, а Батюшка все то промолчитъ, а <л. 2 об.> то скажетъ погоди, попадешь когда нибудь. Это конечно были те времена когда о Шамордине и разговору не было. Это именье было Г. Колыгиныхъ. Вотъ разъ я прiезжаю къ Старцу не успела я еще съ дороги отдохнуть а о занятiи со старцемъ еще и речи не было, только пришла на благословенiе а Батюшка мне говоритъ. Вотъ у меня до тебе просьба я посылаю своего келейника О. Михаила за 12 верстъ отсюда осмотреть именье для Г.жи Ключаревой. Она его покупаетъ съ дачами и тебя прошу съезди съ нимъ осмотри всю усадьбу, да главнымъ оброзомъ лесъ по берегу Сирены <л. 3> гору эту, да спустись къ реке осмотри берегъ, все обойди да мне разскажи, что найдешь. Я пришла въ ужасъ отъ этого порученiя. О. Михаил ехалъ на несколько дней, я же думала прiехавъ провести время въ утешенiи подле старца, заняться съ нимъ. Стала отговариваться что и понятiя о земле и ни въ чемъ подобномъ не имею, а Батюшка все на своемъ стоитъ, «поезжай дуракъ, да поезжай, осмотри лесъ, гору и берегъ по реке и мне разскажи». Заплакала, а делать нечего ехать надо смотреть для какой то барыни именье. <л. 3 об.> Когда мы прехали съ О. Михаиломъ и остановиться то путемъ негде было, все одни розвалюшки соломой крытыя. Онъ поехалъ куда то по дачамъ, а я пошла по приказанiю Батюшки осматривать берегъ. Господи! и забыть не могу въ какую я чащу залезла, тогда илесъ былъ невычищенный я вся изодралась, сколько разъ падала, плакала, злилась, роптала на Старца, куда, точно на смехъ послалъ, долезла до реки цепляясь за ветки: но и тутъ не легче; попала въ болото, вся вымокла еле ноги выволокла отъ туда, думала тамъ останусь. Насилу дождалась <л. 4> О. Михаила и уехала съ нимъ въ Оптину. «Ну, что? Встретилъ меня Старецъ осмотрела» «Спаси Господи! Батюшка, вырвалось у меня, ужъ угостили поездкой, чего тамъ осматривать, лесъ нечищенный да болото непроходимое, еще розвалюшки какiя то». А Батюшка въ ответъ «Вотъ и дуракъ. Деревья мы съ корнемъ повыдернемъ, гору всю разроемъ и будетъ у насъ тамъ все жилое; а по берегу то копусту насадимъ и будетъ она у насъ тамъ въ обхвате» и Батюшка руками показалъ. Кто могъ думать что черезъ несколько летъ все исполнится, а когда Община утвердилась, то Старецъ меня и взялъ, одну <л. 4 об.> изъ первыхъ въ нее со вкладомъ 1–50 рублей, что у меня были...»
Интересен и рассказ из рукописи, записанный Автором со слов другой шамординской монахини, м. Евмении. Случилось это вскоре после кончины старца Макария и преданное ему духовное чадо, как и другие, перешла под руководство старца Амвросия. Как это произошло и какое у нее было состояние после первой исповеди у нового духовного отца повествуют следующие листы рукописи <лл. 57–58 об.> и <лл. 1–1 об.>:
«<л. 57> ... Знаете ли какъ я попала къ Батюшке Амвросiю, ведь я была Старца Батюшки Макарiя духовная дочь, бывши еще мiрской часто езжала въ Оптинъ къ нему и онъ мне благословлялъ поступать въ Белевскiй монастырь; но по семейнымъ обстоятельствамъ, я не могла еще тогда это исполнить. Вдругъ приходитъ известiе о кончине Старца Макарiя. Не могу выразить и теперь своей скорби. Это известiе убило меня совсемъ. Батюшку уже схоронили когда я <л. 57 об.> прибыла въ Оптину, чтобы на могиле его выплакать все свое горе. Въ Оптиной я никого больше не знала и ни къ кому не обращалась кроме своего Старца. Батюшку О. Амвросiя я вскользь видала когда бывало онъ проходилъ изъ Скита въ монастырь по порученiю Батюшки Макарiя. Онъ мне казался совсемъ молодымъ да еще красивой наружности Iеромонахомъ. Тутъ же прослышу, что батюшка Амвросiй заступилъ место по старчеству О. Макарiя и множество народа идетъ къ нему. Полное негодованiе и какая то ревность, ни то обида наполнила мое сердце. Вотъ нашли! Къ <л. 58> кому обращаться, говорила я себе, красивый, молодой Iеромонахъ. Прошло несколько дней моего прибыванiя въ Оптиной, потянуло меня пройтись по излюбленной дорожке въ скитъ и къ Святымъ воротамъ, изъ которыхъ покойный Батюшка Макарiй выходилъ къ народу. (Старецъ Макарiй не принималъ къ себе въ келльи, онъ былъ крепче здоровьемъ и выходилъ къ народу наружу, а затемъ ходилъ заниматься по гостинницамъ. Это уже по болезненному состоянiю Батюшки Амвросiя пристроена къ хибарке изъ нутри скита прiемная для мущинъ и снаружи для женщинъ). Вотъ продолжаетъ говорить мать евменiя <л. 58 об.> иду я одна по скитской дорожке, полная скорбныхъ думъ и негодованiя на молодого красивого Iеромонаха Амвросiя, какъ встречаю целое шествiе, во главе идетъ въ мантiи Iеромон: а за нимъ целая толпа народу. Я догадалась кто это и нарочно отошла въ сторону, чтобы не быть вынужденной подойти подъ благословенiе, думала пройдутъ и меня незаметятъ. Поравнявшись со мной, вдругъ Старецъ отделился отъ народа и быстро подойдя и заглянувъ мне въ лице большимъ Крестомъ благословилъ меня. Я взглянула на него, оба глаза Батюшки <л. 1> были перекошены и такъ приведены къ носу, что такихъ косыхъ я еще невидывала, лице немолодое, скорей старое. Благословивъ меня, онъ пошелъ своей дорогой. Вероятно Батюшка Амвросiй былъ служащiй и шелъ въ монастырь къ вечерне. Я долго стояла какъ вкопанная. Затемъ на другой день решилась пойти въ скитъ попроситься исповедываться у Батюшки Амвросiя, захотелось Причаститься Свят: Хриcтовыхъ Таинъ. Теперь уже я не боялась, что Батюшка молодъ <л. 1 об.> и красивъ. Но когда Батюшка меня взялъ на исповедь я увидала, что ни косины, ни старости у Батюшки нетъ, а его удивительная прозорливость въ моемъ устроенiи душевномъ привлекла меня къ нему. Стоило только мне попасть къ Батюшке Амвросiю какъ я отдалась ему также всей душей какъ и старцу Макарiю. Вскоре поступила въ Белевскiй монастырь, а затемъ въ Шамордино. ..»
В этих воспоминаниях мы видим мудрого и любвеобильного пастыря, которому было понятно душевное устроение каждого приходящего к нему, независимо от происхождения, положения и образования. Как стремился народ на исповедь к старцу, для разрешения своих душевных и житейских проблем, и какая обстановка царила в его хибарке перед желанной встречей замечательно передает стихотворение Приложения 2, подписанное инициалами Е.Ш., датированное 1897 годом. Полностью оно было опубликовано на сайте в прошлом году, здесь приведем несколько строк, которые все объясняют:
«<л. 99> ... Я тихо подошла къ Нему и стала на колени. (Таковъ обычай здесь для всехъ: и светскихъ и монаховъ и знатныхъ и простыхъ). Старецъ слегка приподнялся и взглянулъ — мне прямо въ душу. — Что за взглядъ: Онъ, кажется, все виделъ, всю глубину, всю жизнь. А участiя сколько въ этомъ взгляде и любви глубокой... И невольно, сразу, высказалась я, — говорила много и еще какъ много оставалось... Слушалъ Старецъ и смотрелъ, и подъ его взглядом все воскресало, все оживало, вся жизнь молодая предстала ярко, какъ вчерашнiй день. Чего и не ждала, о чемъ забыла, теперь все сказала. А Старецъ все смотрелъ въ глаза и, кажется, со мною жилъ душей одной..»
«Со мною жил душой одной...» — и так было со всяким, кто приходил к старцу Амвросию и вставал перед ним на колени, а это была в те годы вся православная Россия.
Пример пастырского внимания и отеческой заботы старца Амвросия о своем духовном чаде мы находим на листах <лл. 50–52> рукописи:
«<л. 50> ... Уезжая разъ изъ Шамордино, когда Старецъ гостилъ тамъ, Батюшка позвавъ меня къ себе сказалъ, «У меня есть просьба до тебя, возьми съ собой въ Калугу одну молоденькую монашенку Харитину, у нея съ полгода какъ болятъ зубы, а она певчая. Болезнь принимаетъ серьезный оборотъ, по моему ей надо удалить несколько зубовъ, да и отдохнуть недельки съ три. Въ Калуге сейчасъ хорошiй зубной врачъ, мой духовный сынъ. Свози ее къ нему <л. 50 об.> да когда привезешь отзови его въ другую комнату да скажи ему отъ меня, что у Харитине будетъ сильный обморокъ, это у нея отъ сердца, чтобы онъ не испугался и не принялъ это за смерть. Мы поехали съ Харитиной въ Калугу, давъ ей отдохнуть съ дороги, я повезла ее къ доктору, который осмотревъ ея ротъ нашелъ, что надо удалить 7 загнившихъ бабокъ, иначе у нея дойдетъ до восполенiя мозга, что онъ сейчасъ выдернитъ у нея только три, а черезъ дня три, или четыре еще остальныя. Тутъ я его <л. 51> отозвала въ сторону и передала Батюшкины слова насчетъ обморока. Онъ удивленно на меня посмотрелъ и сказалъ «не знаю, но кажется этого бы не должно быть, она довольно бодра.» Затемъ онъ приступилъ къ операцiи выдергиванья большихъ корней бабокъ. Въ первый разъ мне пришлось видеть такого искусного дантиста. Дергалъ онъ легко и какъ видно безъ малейшей боли, предварительно должнобыть умертвилъ нервъ. Больная чувствовала себя во все время довольно хорошо и все <л. 51 об.> время оживленно говорила съ докторомъ, когда онъ кончилъ, выдернувъ три зуба и остановивъ кровь чемъ то, онъ насъ отпустилъ сказавъ, чтобы я ее привезла дня черезъ три выдернуть остальныя и пошелъ насъ провожать, когда мы распростившись съ нимъ пошли. Къ счастiю онъ шелъ за больной, которая пройдя до половины залы упала со всего маху на паркетъ и если бы онъ неподскочилъ то треснулась бы прямо затылкомъ. <л. 52> Онъ ее схватилъ на руки и отнесъ къ себе на диванъ Обморокъ былъ такъ глубокъ, что никакiя предпринимаемые имъ средства не помогали. Онъ съ ней возился около двухъ часовъ и если бы мы съ нимъ не были предупреждены Старцемъ о обмороке, страшно бы испугались, такъ какъ не было нималейшихъ признаковъ жизни. Наконецъ она вздохнула и жизнь стала постепенно являться въ ея помертвелыхъ глазахъ и лице. Когда она немного оправилась я ее увезла къ себе, дорогой она качалась какъ пьяная и я ее держала привезя домой положила <л. 52 об.> въ постель, она крепко заснула и проспавъ часовъ 5-ть къ ряду, проснулась здоровой....»
О многочисленных случаях прозорливости старца Амвросия, есть на <л.52 об.> интересное замечание Автора воспоминаний:
« ... случаи прозорливости Батюшкиной были ежедневны и каждый бы могъ ихъ испытать на себе, но мы тогда какъ ученики при Спасителе не понимали, неверили и большую частiю относились какъ къ обыкновеннымъ явленiямъ и только когда прошло и Старца Свят: нетъ въ живыхъ, припоминаются эти факты...»
Так, например, Автор вспоминает о первом Шамординском священнике О. Иоанне на <л. 66 об., лл. 49–50>:
«<л. 66 об.>...Первый Священникъ въ Шамордине былъ О. Iоаннъ. Онъ былъ вдовый уже не молодой, но бодрый и совсемъ цветущiй здоровьемъ на видъ. Онъ былъ Калужскiй и потому я его хорошо знала, равно и онъ меня. Гостя въ Шамордине < ? > -ое лето, когда Батюшка Амвросiй переехалъ туда, успенскимъ постом я встретила у Батюшки въ корпусе О. Iоанна онъ только вышелъ отъ <л. 49> Старца къ которому приходилъ исповедываться. Увидавъ меня онъ подошелъ и селъ подле меня, лице его было какъ то смущенно. На мой вопросъ что съ нимъ? Онъ ответилъ. «Вотъ тебе и раз! Никакъ неожидалъ, я спросилъ себе у Старца совета, съ некоторыхъ поръ у меня при употребленiи пищи делается боль подъ ложечкой, чемъ ее уничтожить? А Старецъ мне говоритъ. «готовься къ скорой смерти.» <зачеркнуто > Посмотревъ на вполне здоровое лице О. Iоанна я разсмеялась и сказала, да Батюшка верно съ вами пошутилъ. Но онъ серьезно <л. 49 об.> мне ответилъ. «Нетъ, Старецъ не шутилъ.» Прошло дня съ три я слышу О. Iоаннъ собирается ехать въ Калугу на советъ къ докторамъ. Я пошла его проведать и нашла въ немъ перемену. Онъ былъ очень озабоченъ своей поездкой въ Калугу. Мне же самой представился случай ехать на богомолье въ Воронежъ и Задонскъ. Можетъ быть я пробыла въ отсутствiи съ месяцъ, а когда я вернулась въ Шамордино О. Iоанна не было уже более на свете. Вернувшись изъ Калуги, онъ легъ въ Оптинскую больницу, где вскоре скон <л. 50> чался отъ рака въ желудке. Тело его перевезено и положено въ Шамордине...»
В воспоминаниях описаны многие случаи исцеления по молитвам старца Амвросия, но интересно, что старец, исцеляя, всегда это «прикрывал». То, исцеляя от «водянки» м. Параскеву советует достать живую щуку, сварить уху <л. 29 об.>, то, исцеляя от пьянства велит добыть живого налима и рассказывает, что с ним надо сделать <лл. 30–31 об.>
О битье палочкой и исцелении старцем Амвросием бесноватых рассказано на <лл. 31–32>:
«<л. 31> Простой же народъ более верующiй, относился просто и получалъ желаемое. Почти каждый разъ слышимъ бывало на общемъ благословенiи, какую нибудь бабочку, которая скажетъ «побей меня родимый своей палочкой, дюже спина болитъ не разогнусь» или бокъ, или зубы. Батюшка побьетъ и все проходитъ. Народъ хорошо зналъ, что отъ битья палочкой получается исцеленiе.
Бесноватыя же невыносили присутствiя Батюшки и если только онъ покажется, то <л. 31 об.> закричавъ упадутъ безъ чувствъ, а до техъ поръ стоятъ спокойны и неузнаешь ее. Батюшка же пройдетъ спокойно мимо лежащей, какъ будто незамечаетъ этого. После же келейникъ вынесетъ воды, взбрызнетъ больную, или вынесетъ Батюшкину мантийку и накроетъ. Больная тотчасъ встанетъ и поводя мутными глазами перекрестится и очнется. Разныя бывали посетители у Батюшки Амвросiя, кого, кого и съ чемъ <л. 32> только не являлись къ нему и всехъ родной принималъ по разному, каждому давалъ что тотъ отъ него желалъ получить. Желавшихъ духовного разума, Батюшка охотно подавалъ его обильно ссылаясь на творенiя Свят: Отцевъ; но каждому советовалъ только то прочесть, что ему пригодно въ такомъ или другомъ случае, судя по вопросу. Желавшихъ съ верою получить какой нибудь советъ по мiрскимъ деламъ. Батюшка давалъ его охотно и хорошо бывало темъ, кто исполнялъ советъ. А спрашивающихъ и неисполняющихъ Господь каралъ за непослушанiе Старцу.
Известный по Жизнеописаниям старца Амвросия случай с пожаром в деревне Шамордино в июле 1891 года так описан Автором этих воспоминаний на <лл. 39–40>:
«<л. 39> Въ Iюле 1891-го года месяца за три до смерти Батюшки крестьяне деревни Шамордино подговоренныи старостой, вздумали требовать съ Батюшки деньги за дорогу, которая идетъ по берегу въ монастырь, что это ихъ земля. Главное дорога эта единственная ведущая въ монастырь, да и другiе деревни, всегда существовала и для нихъ также. Не менее того они явились и требовали отъ Старца за проездъ по ней 150 рублей. Старецъ безъ прекословно выдалъ имъ полтораста рублей и самъ поехалъ <л. 39 об.> на дачу въ Руднево, где у него обстраивались корпуса. На другой день отъ неизвестной причины загорелась задняя постройка старостиного дома, а за темъ занялась вся деревня и сгорела до тла, не только деревня, но и соседнiи неубранныи поля ржи и конопли. На пожаръ вывезли нашу монастырскую пожарную трубу и монашенки помогали крестьянамъ таскать детей, выгонять скотину. Пожаръ былъ во время сильной бури и ничего не осталось отъ <л. 40> деревни, все имущество, запасъ хлеба все сгорело и Старецъ еще последнiи дни своей жизни питалъ ихъ. Такъ Господь за неправильное стяжанiе наказалъ мужиковъ. Въ чемъ они и сами признались, но было поздно...»
Многое из написанного в «Записках о Шамординском монастыре» встречается и в других источниках. Это не удивительно, все воспоминания, которые писались разными людьми в то время, были ответом на горячий призыв Е. Поселянина, духовного писателя и публициста, духовного чада старца Амвросия. В своем сочинении «Отец Амвросий»[7], которое печатается сразу после праведной кончины старца, он пишет:
«Придет время, когда об отце Амвросии заговорит весь крещенный мир Русской земли, и тогда всякая черта его жизни, его кратчайшее слово, станет дорого. Когда это будет, известно Богу. А пока — на всех лицах, которым послан был дар узнать отца Амвросия и прочувствовать его образ, лежит долг — не утаивать такого сокровища. Самым малым силам должно исполнить все, что возможно; тогда из хора негромких голосов выйдет великая похвала, и один из основных и совершеннейших образов народного русского духа подымется во всей своей красоте».
Автор Ю.И.Г., любящее духовное чадо старца Амвросия, свой долг исполнила...
[1] Приложение 1 состоит из трех частей. Первая часть лл.67–75 соединена с записками Ю.И.Г. согласно помете на л.67. В это приложение включены также две тетради: вторая — лл.78–87 об. и третья лл.. 88–97 об., в которой отсутствует конец текста.
[2] Стихотворение, опубликовано на сайте Оптиной пустыни в прошлом году. Предположительно, ранее не публиковалось.
[3] Так, в сборнике «Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. Ленина. Указатель. Том 1, вып. 2.» М., 1986 уже есть справка (с.272–287) о Собрании Оптиной Введенской пустыни, Ф. 214, составленная Алексеем Дмитриевичем Червяковым.
[4] В хронологическом порядке их можно расположить так:
Е. Поселянин. Отец Амвросий. Москва, Унив.тип.1892.
Ераст Вытропский. Краткое сказание о жизни оптинского старца иеросхимонаха О. Амвросия. Москва, Оптина Пустынь. 1893.
Архим. Григорий (Борисоглебский). Сказание о житии оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. Москва, Унив. тип. 1893.
Схиархимандрит о.Агапит (Беловидов). Жизнеописание в Бозе почившего оптинского старца Иеросхимонаха Амвросия с его портретом и факсимиле, в двух частях. Москва, Печатня А. И. Снегиревой. 1900
Протоиерей Сергий Четвериков. Описание жизни блаженныя памяти Оптинского Старца Иеросхимонаха Амвросия в связи с историей Оптиной Пустыни и ее старчества. Составлено по прежним жизнеописаниям и по новым источникам. Издание Козельской Оптиной Пустыни. Типография Казанской Амвросиевской Шамординской женской Пустыни. 1912.
[5] В миру Алексей Иванович Беловидов † 1922. Из духовного сословия. Окончил Тамбовскую духовную семинарию. Пострижен в мантию 17 июня 1872 года в Оптиной пустыни. 28 августа 1873 года рукоположен во иеродиакона, 28 июля 1876 года — в иеромонаха. С августа 1883 года — настоятель Лихвинского Покровского Доброго монастыря, 13 апреля 1890 года возведен в сан игумена. В 1894–1897 годах он — настоятель Мещовского Георгиевского монастыря, где становится архимандритом 26 мая 1896 года и с 19 апреля этого года — «благочинным половинной части монастырей Калужской епархии». В следующем году старец по своему прошению был помещен на покой в Свято-Введенскую Оптину пустынь, где проживал с 4 ноября 1897 года в скиту. Награды: набедренник (1881 год), наперсный крест (1886 год) и орден Святой Анны III степени (1894 год).
[6] См. НИОР РГБ. Ф.214. Опт-367. Л.16–16 об.; 34
[7] Это сочинение Е. Поселянина (Евгений Николаевич Погожев 1870–1931) можно считать первой публикацией о старце Амвросии агиографического характера.