Аудио-трансляция:  Казанский Введенский

Ос­тавь детс­кое ма­ло­ду­шие: де­ло идет серь­ез­ное – о ду­ше тво­ей, о бес­ко­неч­ном Царстве, ко­то­рое по­те­рял враг твой ди­а­вол. Все Не­бес­ные Си­лы смот­рят, как ты бо­решь­ся с кня­зем ми­ра се­го, и умо­ля­ют Все­дер­жи­те­ля по­мочь те­бе. Ей, по­мо­жет, толь­ко не уны­вай! Близ Гос­подь!

преп. Анатолий

Ме­ра во всем хо­ро­ша. Есть воз­раст ду­хов­ный, как и на­руж­ный воз­раст. Как де­вя­ти­лет­ние не мо­гут брать­ся за то, что впо­ру двад­ца­ти­лет­ним, так бы­ва­ет и в ду­хов­ной жиз­ни: не­по­силь­ным и не­ра­зум­ным рве­ни­ем мож­но се­бе ду­хов­но жи­вот на­дор­вать. А ес­ли Гос­подь ко­го и сох­ра­нит от се­го, то, по край­ней ме­ре, всуе при­имет труд и скорбь. Ти­ше едешь – даль­ше бу­дешь, ска­за­но опыт­ны­ми. Вред­но не ра­деть о долж­ном, но не­бе­зо­пас­но ре­тить­ся вы­ше сво­ей ме­ры. Трех бо­лее все­го дер­жись: стра­ха Бо­жия, сми­ре­ния и всег­даш­не­го по­ка­я­ния.

преп. Амвросий

За­бо­тить­ся о доб­ром вос­пи­та­нии де­тей и о приз­ре­нии ста­рых и не­мощ­ных – все это де­ло ми­лос­ти, за­по­ве­дан­ной нам, хрис­ти­а­нам, Гос­по­дом,– за что Он и наг­ра­ду обе­ща­ет ис­пол­нив­шим Его за­по­ве­ди, го­во­ря: Бла­же­ни ми­лос­ти­вии: яко тии по­ми­ло­ва­ни бу­дут (Мф. 5, 7). По­то­му же­лаю вам не ску­чать си­ми де­ла­ми ми­лос­ти, а мо­лить Гос­по­да о вра­зум­ле­нии, где, как и что ска­зать или как пос­ту­пить, и о по­мо­щи при­вес­ти в ис­пол­не­ние доб­рое де­ло, и за­тем по си­ле и воз­мож­нос­ти действо­вать.

преп. Иосиф

Неделя 28-я по Пятидесятнице

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Любой живущий на земле человек знает, как трудно нести крест болезни, и как бывает, когда кольнуло где-то чуть-чуть, и мы уже бежим к врачу. Появились какие-то симптомы, и мы уже ищем в интернете или где-то в журналах, что это за симптомы, что это за болезнь, которая меня посетила. А уж если человека по-настоящему прижмет, то тогда он уже не знает куда бежать, куда деваться, к кому обращаться. И поэтому можно представить, что такое восемнадцать лет быть в этой болезни, быть скорченным, как нынешняя евангельская жена, иметь дух немощи. И восемнадцать лет не иметь возможности выпрямиться. Это когда пред собою ты видишь одну землю, видишь раскаленные камни, жгучий песок, колею дороги, уродливую пропасть обочины, чьи-то пробегающие веселые пыльные ноги. Но твое тело скорчено, небесную эту лазурь. Невозможно радостно прищурить глаза от яркого солнца. И все, что окружает тебя, вся эта красота, она не для тебя. И великолепие радуги, и корабли облаков, и ночные звезды над головой – все это не для тебя. Все для кого-то другого. А пред тобою только мусор, только камни, раскаленный болью асфальт, следы чьих-то радостных стремительных ног на песке. Все бегут, все куда-то торопятся, все летят, все строят планы, а ты как улитка, как черепаха. Только тяжелый панцирь, маленький исплеванный клочок земли перед тобою. И время как будто остановилось.

И, кажется, что чудо уже не произойдет, кажется, что ты уже никогда и не выпрямишься. Но невозможное человекам, возможно Богу (Лук. 18, 27). Иисус, увидев ее, подозвал и сказал: женщина, ты освобождаешься от недуга твоего. И возложил на нее руки, и она выпрямилась и стала славить Бога (Лук. 13, 12). И вот заметьте, эта женщина сама даже ни о чем не просит, как мы видим в сегодняшнем Евангелии. Она только стоит, смиряется, терпит свою эту болезнь, терпеливо несет этот крест болезни. И святой евангелист Лука подчеркивает, что Господь Сам подозвал ее к Себе. Но где же ее находит Господь? На рынке, на какой-то скамейке около подъезда дома своего, на обочине дороги? Он находит ее в храме, потому что именно в храм она принесла свои скорби, все свои недуги, свои вопросы, свои боли. Она принесла именно в храм.

Внешне эта женщина казалась очень уродливой. Это искривившаяся спина, согнутая шея, опущенное вниз лицо. Но душа ее терпением скорбей, терпением этой страшной болезни стала прекрасна, стала проста, смиренна и по-настоящему красива. И наверное ее душа была гораздо красивее, чем души тех стопроцентных абсолютных праведников в этих богатых одеждах, которые приступили ко Христу с обвинениями в нарушении закона. Но у любви нет выходных дней и у чуда нет расписаний. «Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет не надлежало ли освободить от уз сих в день субботный?» (ст. 16)

Когда мы читаем эти евангельские страницы, мы слышим, как в этом месте и в других часто местах, Господь называет кого-то лицемером. Вот сегодняшнего начальника синагоги Господь тоже называет лицемером. И вот этот недуг, душевный порок лицемерия, наверное, действительно является одним из самых страшных. И почему? Потому что под маской добропорядочности, под маской благочестия, праведности, какой-то чистоты может, к сожалению, может скрываться самое глубочайшее уродство, безобразие, вот это сляченность, о которой говорит евангелист сегодняшний. Вот эта сляченность тела и души. Человеку, и в том числе любому из нас здесь стоящих, может казаться, что он ходит прямо, что он ходит роно, уверенно, совершает какие-то хорошие поступки, дает десятину, ставит свою традиционную воскресную свечку, не понимает, что душа его согнута, скручена, испачкана вот этим лукавством. И в сердце только буква закона, только бездушный свод запрещающих правил: есть шесть дней, в которые должно делать, в те дни и приходите исцеляться, а не в день субботний (ст. 14).

И действительно, когда мы откроем книгу Бытия и почитаем то, что она повествует, что благословил Бог седьмой день и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, в которые Бог творил и созидал (Быт. 2, 3). И для человека было установлено отдыхать от трудов, отдыхать от забот, от каких-то дел именно в этот день. Но этот день был дан человеку Богом не просто для того, чтобы он полежал на диване, чтобы забылся от дел, которые делал на этой неделе, забыться от дел, которые приносили ему наживу, не для того, чтобы просто расслабиться, посмотреть что-то, почитать что-то простое и так далее. В этот день человек должен был собрать новые силы в своем сердце, новые силы в своей душе для созидательной творческой духовной жизни. Этот день дан был человеку именно для того, чтобы человек еще раз вспомнил о Боге, о небе, о судьбе, о вечной жизни, о смерти, о рае, об аде.

Господь совершает исцеление скорченной женщины в этот день не просто для того, чтобы огорчить вот этих фарисеев, которые окружали Его, сделать что-то наперекор их воле, так как они видят. А совершает Он это чудо для того, чтобы подчеркнуть, показать, напомнить, что в седьмой день должна вернуться жизнь, должна вернуться утерянная цельность, должна прийти жизненная сила в те сердца, которые ее потеряли, которые ее растеряли, в которых эта жизненная сила потихонечку стала угасать. И вот на заре еще своего существования, мы все это знаем, человечество пало в лице наших прародителей. Человек сам добровольно употребил во зло данную ему свободу, сам избрал путь непослушания Богу. И тогда грех, порок, болезнь и наконец смерть, они исказили, скорчили, изуродовали человека, «пострадах и слякохся до конца» (Пс. 37, 7). И сатана связал, сковал, искалечил человеческую душу и не на восемнадцать, и не на сто, и не на тысячу лет, а на долгие, очень долгие годы, пока в этот мир грешный, погрязший в пороке, не пришел таинственно Спаситель Господь наш Иисус Христос. «И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1, 14).

Преподобный Макарий Великий, он называет, у него есть такое сравнение, он говорит, что Христос это рыбарь, забросивший сеть в пучину морскую и из мрачной глубины вытащивший Адама. Господь пришел на нашу землю, на нашу обожженную грехом землю, чтобы каждого из нас вытащить из этой мрачной глубины порока и смерти. И вот смотрите, Господь действительно Сам подзывает, как в Евангелии мы сегодня слышим, эту больную страдалицу. И она даже ни о чем Его не умоляет, а просто смотрит на Него. А часто ведь в других кусочках Евангелия мы читаем, как те люди буквально на коленях стоят и просят, чтобы исцелил Господь их от проказы, от слепоты и так далее. И как Господь Сам пришел к ней, тоже самое часто бывает в человеческой жизни. Может быть, человек даже сам и не просит, не ждет, не ищет Бога, но все-таки какое-то внутреннее движение в нем есть. Господь это замечает, видит и Сам идет навстречу и первый протягивает человеку, этому сляченному человеку, искалеченному грехом, Свою божественную руку.

И как же это происходит, что Господь идет навстречу? Это происходит, когда к человеку в его жизнь приходит какая-то болезнь. Господь призывает колокольчиками скорбей, какими-то тревожными нотками жизненный испытаний. И вообще арсенал инструментарий у Бога очень широк, очень глубок, очень большой, как призвать человека, как напомнить ему о небе, о вечности. Как говорят святые отцы, что Бог ищет какого-то даже повода, чтобы спасти человека. Господь делает буквально все, чтобы человек выпрямился, чтобы человек оторвал свой взгляд от земли, чтобы он преодолел свою духовную сгорбленность. И это совершенно не значит то, что человек, каждый из нас, должен совершенно отвернуться от земных дел. У человека, который живет на этой планете, всегда будут какие-то земные дела, какие-то земные послушания. У мирянина – семья, дети, которых надо кормить. У монаха – послушание, труды. Совершенно от земных дел уклониться невозможно. Но нужно таким образом настроить свою душу, чтобы у человека появилась вот эта божественная вертикаль в его жизни. И человек свободен только тогда, когда он одной ногой стоит в своем времени, а другой уже упирается в вечность.

И в наше очень сложное время, мы в это время живим, мы видим как время накалилось, какая сложная сейчас обстановка в мире, и в это наше сложное время, которое еще преподобный Феодор Студит в свое время называл жарким и огнеопальным, в этот момент миру очень нужна молитва. Потому что уже очень много слов уже сказано красивых правильных, много политической риторики, много пушек и так далее. Все это понятно, но это все внешнее. А самое главное, мы должны понять, что от нас требуется, тем более от верующих людей, в этот сложный момент какой-то маленький невидимый покаянный вздох. Вот этот покаянный вздох нашего сердца – самое бесценное и удивительное сокровище в очах Божиих. Миру не хватает покаяния. Миру не хватает любви. Миру не хватает сокрушения. Святитель Феофан Затворник говорит: цветок не издает голоса, но благоухание его далеко расходится молча. Так надо жить и всем православным христианам. Вот так замечательно говорит святитель Феофан Затворник, что роза не издает голоса, но ее благоухание прекрасно. Оно невидимо, но оно помогает всему этому миру.

В архитектуре есть два таких основных концептуальных подхода, когда архитектор начинает планировать и строить свое здание. Первый подход называется «архитектура исключения», когда мы видим, как в каком-то спокойном пейзаже городском вырастает страшный уродливый небоскреб. Архитектору кажется это красивым. Это архитектура исключения. Но есть второй гармоничный подход, который более правильный. Это называется «архитектура включения», когда архитектор свой дом, памятник или новый объект очень гармонично и красиво вписывает в существующую ситуацию, очень мягко. И почти никто не увидит какую-то дисгармонию, потому что этот объект или дом очень гармонично вписался в окружающий пейзаж. И духовная жизнь это тоже наше невидимое включение в трагедию этого мира. Это то благоухание, о котором говорит святитель Феофан Затворник. Наша молитва, наше сокрушение, эта благодать, это невидимое благоухание, которое расходится во все концы вселенной. И цены этому на самом деле никакой нет.

Патерик повествует, что один старец жил в пустыне Иорданской сорок лет. И вот он решил спросить у Господа в какую меру он пришел. И тогда он услышал голос: ты пришел в меру царя Феодосия. Когда старец это услышал, он оскорбился даже: как это в меру царя? Я подвижник, я аскет, я живу в пустыне, и какой-то царь может быть одной мерой со мной. Он же светский человек. Тогда старец отправился к царю, чтобы исследовать этот вопрос. Что же это такое, какие подвиги он несет и так далее. Когда он стал расспрашивать царя, царь ответил: я не имею действительно никакого делания, потому что я человек светский мирской грешный и к тому же царь. Однако старец настаивал, так как понимал, что есть какая-то тайна. И тогда царь сделал поклон и смиренно начал рассказывать о своей жизни. Он сказал, что тридцать лет носил власяницу под порфирой, не ходил в баню, строго постился, назвал еще какие-то подвиги. Но все это старца почему-то не удивило. Он не удивился этой власянице, этому посту. Он сказал: знаешь, у тебя есть что-то еще, поделись, скажи. Царь же искренне сказал: ничего у меня нет. Старец все-таки опять настаивал. Тогда царь сказал: все эти сорок лет он всегда по долгу своей службы царской должен бывать почти каждый день на ипподроме. Это такое послушание. И присутствуя на соревнованиях, раздавая награды среди всей этой страшной суеты, хотя я слышу звуки, но не побеждается ими мой помысл. И хотя я вижу, что происходит вокруг, вся эта страшная суета, эти бега, эти люди, эти страсти, ум мой внимает молитве и памяти Божьей. Старец, когда все это услышал, был просто потрясен. Он упал на землю, поблагодарил промысел Божий, поблагодарил царя и поблагодарил Бога за то, что он удостоил его встретиться с таким человеком.

И вот мир – это огромный сложный вибрирующий беспокойный ипподром. Человек и каждый из нас, он по необходимости находится на этом ипподроме. Это и есть наша жизнь. Но самое главное, чтобы наше сердце, наша душа внимала, как у этого царя Феодосия, молитве и памяти Божьей. Нужно, как говорил митрополит Антоний Храповицкий, иметь сострадательную любовь, и внутренне распинать себя. И этим помогать миру. Вот чем можно помочь миру – сокрушением и внутренним распинанием самого себя. И христианство это единственная система ценностей в мире, где нищета находится на первом месте. Мы помним эти строчки: блаженны нищие духом, яко тех есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). И благодаря именно этому смирению – нищета духа это и есть смирение, этой нищете духа, которая, безусловно, была у этой больной женщины, именно поэтому Он увидел ее. Он ее подозвал, Он ее исцелил, презрел на нее именно благодаря ее внутреннему смирению.

И если наша душа уподобится хоть чуть-чуть смирению этой больной согбенной евангельской жене, то Сам Христос, Сам Господь возложит на нашу душу Свои божественные руки и тихо скажет каждому человеку, который приходит ко Христу, «радуйся, душе, освобождаешься ты от недуга своего».

Аминь.

Игумен Тихон (Борисов)