В мире, где все продается и покупается, в мире, где мертвые хоронят своих мертвецов, где человек каждый день отхаркивает грех, как кровь после драки, в мире, где стерлась искренность чувств, где свобода понимается как вседозволенность, а любовь — только как наслаждение, в этом заблудившемся, опьяневшем от своих страстей мире, — так нужны светлые маяки добра, милосердия, веры, смирения, снисходительности друг к другу!

В мире, где порок экспонируется как норма, а добродетель, зачастую, просто осмеивается — так нужны огоньки правды, честности, благородства!

В мире, наполненном лукавством и сытостью, самодовольством и эгоизмом, в мире, похожем на нескончаемый карнавал, в мире, где на головы мирных людей сыплются не звездочки простого земного покоя и счастья, а падают смертоносные бомбы, в этом мире так нужны ориентиры любви, искренности, благоразумия!

Святые — зажженные свечи любви на скорбном небе нашей земной жизни. Это огненные лучи благодати, озаряющие тусклый, застывший космос наших сердец. Святые — это жгучая покаянная совесть Вселенной. Без их молитв, без их примера, без их молитвенных слез, каплющих из торжествующей Вечности на находящийся в духовной борьбе мир, наша жизнь была бы сухой, пустой и обделенной.

Оптинское созвездие святых уникально, глубоко и неповторимо. Оптинское старческое столетие — это вековой урок веры, благочестия, великого упования на Христа. Они обласкали русскую землю от Москвы до Тулы, от Рязани до Орла, от Могилева до Петербурга. Они утешили весь русский народ — от простого батрака до барина и генерала, от столичного вельможи до козельской крестьянки. Оптинские старцы умели находить драгоценный жемчуг в гниющем мусоре человеческих судеб. И никто не был ненужным, отверженным, лишним...

Одной игумении монастыря, которая жаловалась преп. Амвросию, что народ, поступающий в обитель, очень разный и трудный, старец сказал с улыбкой: «Мрамор и металл — все пойдет».

Преп. Лев показывал на покрытого струпьями: «Посмотрите на этого человека... Господь наказал его за нераскаянные грехи... Он — живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил. Могу ли я его не принять?»

«Из полы в полу», от одного горящего сердца к другому передавалась неугасающая старческая харизма. Они будили Россию! Они бинтовали нескончаемый, кровоточащий народный струп. Они раздували потухшие угли человеческой совести.

Н. В. Гоголь в письме в Оптину с восторгом отзывался о своем посещении обители: «Ваша близкая к небесам пустыня и радушный прием ваш оставили в душе моей самое благодатное воспоминание!»

Век оптинского старчества не закончился. Оптина и сейчас — близкая к Небесам! И если тогда тысячи приходили к старческим хибаркам, то сейчас — миллионы притекают к их мощам. В мире, где все продается и покупается, в мире, где мертвые хоронят своих мертвецов, где, зачастую, человек хочет занять место Бога, в мире, который оскудел верой и любовью, нам так нужны их молитвы. Так нужна их наука «жить не лицемерно», «жить — не тужить», «искать во всем великого смысла». Мы приходим сюда, чтобы слушать тишину Оптиной, прикасаться сердцем к ее любви, чтобы черпать вдохновение для несения жизненного креста.

Преподобный Нектарий говорил: «Чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней — так много греха и боли принесли тебе, и прямо не можешь снести ее. Тогда приходит благодать и разметывает эту гору камней, как гору сухих листьев. И можешь принимать снова...» Без благодати Божией мы не сможем справиться с огромной, страшной горой камней, которой мир пытается завалить нашу душу. Без благодати Божией мы — «жалкие и растрепанные полухристианские обрывки», — как говорил Константин Леонтьев.

Человек проходит на земле испытание своей свободы, которое решает не только его личную судьбу, но и судьбу всего мира! Человек свободен только тогда, когда он одной ногой стоит в своем времени, а другой упирается в Вечность. Господь обещает нам «новое небо и новую землю», а мы, зачастую, по-ветхозаветному, цепляемся за старое небо и за старую, сегодняшнюю, знакомую, понятную, любимую землю.

Христианство — это неиссякаемая вдохновенная энергия ожидания — чаю воскресения мертвых и жизни будущего века! Преподобный Иустин Сербский говорит, что «сквозь сумерки современного мира христиане должны пронести лик Христа, возвещая о нем этому миру, заблудившемуся в дебрях любви к самому себе...»

Но как это трудно — в мире, построенном из искусственных декораций, в мире, который напоказ выставляет свои безобразные стигматы, где душу человека каждый день подстерегают ужасы и страхи, как трудно сохранить и пронести светлый лик Христа. Церковь хранит в своих недрах этот вечный божественный лик. Достоевский в своей последней предсмертной записи оставил слова: «Русский народ весь в Православии и в идее его. Больше в нем и у него ничего нет, да и не надо, потому, что Православие — всё!»

Церковь, Православие, Вера, Христос должны стать не отдельными сегментами нашей жизни, а самой жизнью. Но как это трудно — каждый знает на своем собственном духовном опыте. Христианином гораздо труднее быть, чем им казаться. Поистине, надо отдать кровь, чтобы принять дух. Этому нас учат Оптинские старцы.

«Пока есть в тебе стремление вперед, — восклицает преп. Варсонофий, — не бойся: цел твой кораблик, цел он, и не надо бояться могущих случиться бурь!» А преп. Анатолий-младший пророчествовал о нашем общем российском корабле, о судьбе нашей Отчизны: «Будет шторм, и русский корабль будет разбит... Но явлено будет великое чудо Божие. Все щепки и обломки волею Божией и силой Его соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным!»

Оптинские старцы молятся за Россию! Они вдохновляют десятки тысяч людей во всем мире. Они собирают нас в благословенную Оптину, чтобы согреть своим молитвенным теплом. Они — наши Небесные покровители. Духовные маяки. «Православныя веры светильницы, монашества непоколебимые столпи».

Преподобный Иосиф заповедовал всем нам не отбиваться от Оптиной. Поэтому мы, как калики перехожие, приходим сюда из мира, который порою уже забывает о Христе, из мира, в котором все продается и покупается, где мертвые хоронят своих мертвецов... Приходим и приносим свои грехи, язвы, струпы, метастазы страстей, приносим свои «жалкие и растрепанные полухристианские обрывки».

Но пусть ни на секунду в наше сердце не закрадется мысль, что мы у Бога ненужные, лишние, нежеланные. Оптинские старцы ждут всех! И из благоухающих рак, как от Вечных светозарных обителей, мы слышим их утешающие и ободряющие слова: «Мрамор и металл — все пойдет!»