Князь у старца Часть 2 «Зачем оставаться в миру?»
«... Не бойся ни горя, ни болезней, ни страданий, ни всяких испытаний — все это посещения Божии, тебе же на пользу. Пред кончиною своей будешь благодарить Господа не за радости и счастье, а за горе и страдания, и чем больше их было в твоей жизни, тем легче будешь умирать, тем легче будет возноситься душа твоя к Богу...»
«Это так, батюшка; но если задачей нашей жизни является спасение души, то не гордость, а страх Божий заставляет искать места, где можно легче спастись. Если даже сильные, духовно мудрые люди с трудом выдерживают борьбу с кознями сатанинскими в миру, то куда же нам, слепым и слабым! Я помню свои детские годы... Мир точно умышленно развращал нас, и только в родной семье да в келье старца я слышал о том, о чем наедине говорила мне душа моя... И еще тогда я недоумевал, зачем оставаться в миру среди чужих и недобрых людей, и спрашивал старцев, куда мне идти и что делать с собою. Я знал, куда идти и что делать, но боялся следовать своей воле и запрашивал старцев, чтобы они открыли мне волю Божию. А они удерживали меня в миру, не пускали в монастырь; все говорили, что Господь предназначил мне иной путь, и что не пришел еще час мой... А чем дальше, тем было хуже, тем тяжелее. Жизнь стала складываться так, что без измены Богу я уже не мог покинуть мира. Сначала подошло дело святителя Иоасафа; затем постройка храма свт. Николаю в Бари; а вот теперь подходит еще одно дело, и я не знаю, от Бога ли оно или нет, но хорошо знаю, что если возьмусь за него, то оно окончательно привяжет меня к миру... Вот за этим, чтобы спросить вас и посоветоваться, я и приехал сейчас в Оптину».
«А какое это дело?» — спросил меня отец Анатолий, пристально глядя на меня.
«Царь хочет назначить меня на службу в Синод, товарищем обер-прокурора, и вот я и не знаю, что это означает. Если бы царь и царица близко знали меня, тогда бы я не сомневался; но знают меня Их Величества мало, видели только несколько раз. Сказывается ли здесь воля Божия и святителя Иоасафа, промыслительную руку которого я вижу над собой в своей жизни, или, может быть, здесь козни сатанинские, чтобы не пустить меня в монастырь. Место это высокое; много соблазнов для тщеславия и гордости и самолюбия; много будет у меня врагов, которые станут травить меня так, как сейчас травят всех входящих в состав правительства; и я не знаю, как мне поступить, и ни в чем не могу сам разобраться. Откройте мне волю Божию, и как вы скажете мне, так я и сделаю».
«А ты верно знаешь, что царь зовет тебя на это место?» — спросил отец Анатолий.
«Верно знаю», — ответил я.
«А коли Царь зовет, значит — зовет Бог. А Господь зовет тех, кто любит Царя, ибо Сам любит Царя и знает, что и ты Царя любишь. Нет греха больше, как противление воле Помазанника Божия. Береги его, ибо им держится земля Русская и вера православная... Молись за Царя и заслоняй его от недобрых людей, слуг сатанинских. Царь не только объявитель воли Божией людям, но...»
Отец Анатолий задумался, и слезы показались у него на глазах; взволнованный, он кончил невысказанную мысль, сказав: «Судьба Царя — судьба России. Радоваться будет Царь, радоваться будет и Россия. Заплачет Царь, заплачет и Россия, а... не будет Царя, не будет и России... Как человек с отрезанной головой уже не человек, а смердящий труп, так и Россия без Царя будет трупом смердящим. Иди же, иди смело, и да не смущают тебя помыслы об иночестве: у тебя еще много дела в миру. Твой монастырь внутри тебя; отнесешь его в обитель, когда Господь прикажет, когда не будет уже ничего, что станет удерживать тебя в миру...»
Одарив меня иконами, отец Анатолий с великой любовью благословил и отпустил меня. И снова я уехал из Оптиной пустыни с тем чувством, с каким выезжал всякий раз за ограду любимой обители, точно из рая, с тем чтобы снова погружаться в глубины житейского водоворота, в толщу мирской жизни, для борьбы с нею, для борьбы с самим собою...
Воспоминания князя Николая Давидовича Жевахова
Из книги «Оптина Пустынь в воспоминаниях очевидцев»