<<предыдущая оглавление следующая>>
МОЛИТВА ИИСУСОВА
Ее начало – тесный путь.
Душе тревожной негде отдохнуть.
Болезни и труды, великие страданья,
Смущений вихрь, презренье, порицанье
Подвижника встречают; видит он,
Как скорби возстают со всех сторон,
И он стоит исполненный сомнений,
Тревожных, тяжких дум, недоумений,
Томлением объятый и тоской.
Неведомы ему ни радость, ни покой,
И помощи не ждет он ниоткуда,
Как только от Спасителя Христа.
А злобные враги кричат ему отвсюду:
"Уа! Да снидет со креста!"
Мой друг о Господе! Дерзай!
Не прекращай великой, тяжкой битвы,
И поле бранное отнюдь не покидай –
Не оставляй божественной молитвы!
Пребуди в подвиге до смерти, до конца:
Победа ждет тебя, духовного борца.
Души твоей да не смятутся кости,
Да не колеблются твердыни и столпы,
Когда приступят к ней злокозненные гости –
Бесовских помыслов несметные толпы.
Всемощным именем Господним их срази;
Гонимы Им, разсеятся врази!
Покрывшись мудрости исполненным смиреньем,
Сей ризою нетленной Божества,
Невидимым врагам душевного спасенья
Не доставляй победы торжества!
Безропотно терпи обиды и гоненья.
Не оставляй прискорбного пути –
Духовных благ священного залога;
Живи для вечности, для Бога,
Единой истинной и вечной красоты, –
Всю жизнь Ему всецело посвяти.
Откинув ложные надежды и мечты,
Мужайся в подвиге суровом,
И узришь жизнь во свете новом.
И час пробьет, настанет время,
Духовная твоя умолкнет брань, –
Страстям невольная мучительная дань;
И с радостию ты поднимешь бремя
Напастей, бед, гонений и скорбей.
В душе твоей свободной от страстей
Исчезнут тяжкие сомненья и тревога,
И свет духовный возсияет в ней, –
Наследнице небесного чертога,
Мир чудный водворится – рай,
И с Господом ее свершится единенье.
Исчезнет без следа твоя печаль,
И ты увидишь, полный изумленья,
Иной страны сияющую даль,
Страны живых, страны обетованья –
Грядущего за подвиг воздаянья,
Желаний твоих край...
Это состояние – хаотическое, ужасно тяжелое. Игра на скрипке, если кто умеет играть, очень приятна, но при учении игре на скрипке – убийственные звуки. Так и это состояние есть как бы настраивание инструментов, начальные гаммы. Инструмент есть, рояль раскрыт, готов, пред нами ряд белых клавишей, игрока нет. Кто же этот Игрок? – Бог. Нам должно подвизаться, а Господь по обещанию Своему: "К нему приидема и обитель у него сотворима" (Ин. 14, 23), придет к нам и наш инструмент заиграет (Батюшка слегка ударил меня в грудь).
Про эту музыку часто говорится в псалмах: «Крепость моя и пение мое Господь...» (Пс. 117, 14), «Пою и воспою Господеви» (Пс. 26, 6), «Пою Богу моему дондеже есмь» (Пс. 145, 2). Это пение неизглаглаголанно. Чтобы его получить и идут в монастырь и получают, но один чрез 5 лет, другие – через 10, третьи – через 15, а четвертые – через 40 лет. Бог даст, и вы получите, по крайней мере, вы на дороге к нему.
... Видно, что он хочет познать эту молитву из одного чтения. Это невозможно. Необходимо познавать ее личным опытом, надо приступать к ней самому. Молитва Иисусова – безбрежное море. Исчерпать его невозможно. Невозможно всего описать в книгах... Многие начинают, но мало кончают. Поэтому мало имеющих внутреннюю молитву. Это великое делание теперь совсем почти забыто... Никто о нем даже не беседует...
Хотя скорби и будут, но достигший внутренней молитвы будет их переносить легко, ибо с ним будет Христос, Который будет наполнять неизреченной радостью сердце подвижника, и эту радость о Господе не пересилит никакая скорбь.
По поводу слов преп. Симеона Нового Богослова о внутренней молитве Иисусовой: «Если кто не соединиться с Господом Иисусом здесь на земле, то и никогда не соединится с Ним»
О необходимости молитвы Иисусовой
Это страшные слова, когда я это прочел еще послушником, я начал искать подтверждение сему, ибо это говорит только один преп. Симеон. И вспомнил текст Евангелия: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5, 8). Если переставить слова, выходит так: «Бога узрят только чистые сердцем». А внутренняя молитва Иисусова и есть соединение ума с сердцем для устремления их к Богу...
Сила молитвы Иисусовой
Но является вопрос: где ключ для открытия духовных радостей? На это ответ один: в молитве Иисусовой. Великую силу имеет эта молитва. И степени она имеет разные. Самая первая – это произнесение слов: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго. На высших степенях она достигает такой силы, что может и горы переставлять. Этого, конечно, не всякий может достигнуть, но произносить слова "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя" каждому нетрудно, а польза громадная, это сильнейшее оружие для борьбы со страстями. Одна, например, горда, другую одолевают блудные помыслы, кажется, и мужчин не видит, а все мысль блудит, третья завистлива, а бороться нет силы, где взять их? Единственно в Иисусовой молитве. Враг всячески отвлекает от нее. Ну что за бессмыслица повторять одно и то же, когда ни ум, ни сердце не участвуют в молитве, лучше заменить ее чем-нибудь другим. Не слушайте его: лжет. Продолжайте упражняться в молитве, и она не останется бесплодной. Все святые держались этой молитвы и она становилась им так дорога, что они ее ни на что не променяли бы. Когда их ум был отвлекаем чем-нибудь другим, они томились и стремились опять начать молитву. Их стремление было похоже на желание человека жаждущего, например, после соленой пищи утолить свою жажду. Иногда такому некоторое время не удается удовлетворить свою жажду за неимением воды, но его желание еще более усиливается от этого, и, найдя источник, он пьет ненасытно; так и святые жаждали начать молитву; и начинали с пламенной любовью.
Иисусова молитва приближает нас ко Христу.
Не так давно здесь в Скиту скончался один схимник о. Панфил. Был он раньше на военной службе, участвовал в Венгерской войне и Крымской кампании, а затем все оставил и ушел в монастырь.
Однажды он пришел к утрене очень расстроенный, ахает и большой палец у него перевязан.
— Что случилось? – спрашиваем.
— Да вот, братцы, ночью бесы одолели. Только что я лег в постель и заснуть еще не успел, как вижу: целою вереницею идут ко мне люди в пиджаках, точь-в-точь как слуги в трактирах. Думаю, откуда бы прийти этим людям, обе двери закрыты на ключ. Понял я тогда, кто это.
— Зачем вы идете сюда, окаянные? Кто вас звал?
— А вот мы тебе покажем, – отвечают, – распните его!
Схватили меня. А я-то растерялся и перекреститься не успел. Начали меня распинать. Растянули руки и ноги, и один из бесов ударил меня молотком, хотел, по-видимому, в ладонь, да промахнулся, попал в палец, весь его раздробил. Сильную я ощутил боль и воскликнул: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!" Бесы тотчас исчезли. Смотрю я: вся рубашка у меня в крови, палец болит нестерпимо. Перевязал я его. Вижу – пора уже идти к утрене. Верьте мне, братие, не солгу я.
В Оптиной был другой случай. Поступил к нам в Скит послушником один фельдшер Иван. Батюшка о. Амвросий взял его под свое руководство. Этот Иван рассказывал про себя следующее. Жил он в Тульской губернии и познакомился однажды с одним чародеем; тот был по происхождению еврей, неизвестно только, крещеный или некрещеный. Захотелось фельдшеру поучиться искусству волхования. Тот согласился принять его своим учеником. На первый раз принес скамейку и велел Ивану положить на нее свои руки, тот положил, и скамейка поднялась до потолка. Испугался ученик и бросился бежать, а учитель, останавливая его, говорит: "Куда ты, трус? Хочешь постичь всю премудрость, а сам от ничтожной вещи пугаешься". Успокоился Иван, вернулся. С тех пор учение пошло успешно. Скоро он начал видеть самих духов. С одной стороны, кажется странным, что бестелесные духи могут являться чувственным образом и притом многоразлично: то в виде человека, то – кошки, даже (как этот рассказ напоминает наши спиритические сеансы!) в виде лунного луча, – как однажды явился он чародею с учеником. Надо думать, духи избирают себе тело из материи, находящейся в пространстве, которой и сообщают ту или иную форму.
Погибал фельдшер, но Господь, не хотящий погибели человеческой, неисповедимыми путями привел его в нашу святую обитель. Жил он у нас несколько времени. Раз ночью приходит он к о. Амвросию и просит келейника разбудить Батюшку.
— Ну, куда ты пришел ночью, – говорит келейник, – Батюшка спит, он устал, приди завтра.
— Нет, – отвечает Иван, – Батюшка велел мне приходить во всякое время дня и ночи.
Разбудили о. Амвросия. Тот внимательно выслушал пришедшего, который рассказал ему следующее:
— После вечернего правила я захотел лечь, как вдруг вижу – сидит у меня какой-то человек, уже преклонных лет. Двери у меня крепко заперты, следовательно, войти никто не мог. Я догадался, что это бес. А он говорит мне: "А ведь ты очень негодно поступил, был нашим другом, мы сообщали тебе уже некоторые тайны, и вдруг ты все бросил и привязался к этому старичишке". – "Что же мне делать?" – спрашиваю. – "А вот что: как ты бросил нас, так брось и его. Только пожелай, и я тебя в одно мгновение перенесу отсюда к твоему бывшему наставнику".
— Да у меня шубы нет, а на дворе мороз.
— Не беспокойся, и лошади, и шуба, все есть.
— Скит заперт.
— Перелезем через ограду, а там уже тройка ждет.
— Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго, – воскликнул я, и бес моментально исчез. Но на меня напал неизъяснимый страх, думаю: вдруг он опять вернется и задушит меня, вот и прибежал я к вам, отче.
Среди духов не все равны, как в войске, есть солдаты, офицеры, генералы и генералы над генералами. Так и в бесовском войске. Известен Евангельский рассказ об исцелении гадаринского бесноватого (Мк. 5, 9–19; Лк. 8, 26–39). Когда Господь спросил обитавшего в человеке беса: «Как тебе имя?» – тот ответил: «Легион». В римском войске легион состоял из 6400 человек: следовательно, в бесноватом был начальник бесов.
Когда о. Амвросий выслушал монаха, то сказал:
— Хорошо, что ты пришел, у тебя был бес 8-ми легионный, силы страшной, и почти никто не избавляется от него.
— Как же я от него избавился?
— Господь возвестил мне, что ты в опасности, и я встал на молитву. Слава Богу, что ты вспомнил Его страшное и святое имя и изгнал им беса.
Плоды молитвы Иисусовой – кротость, смирение, незлобие
Исполняйте и вы, мои детки, по силе, эту молитву, она сохранит вас от всякого зла. Исполняя ее, вы будете постепенно приобретать кротость, смирение и незлобие. Вы сознаете свои недостатки и вам не захочется осуждать ближнего, к врагам отнесетесь благодушно, к недругам доброжелательно. Эта святая молитва будет хранителем вашего девства, если останетесь в девицах, если же кто из вас выйдет замуж, то она же отведет вас от всякого дурного человека и пошлет доброго верующего друга для совместной помощи на жизненном пути.
В Оптиной при батюшке о. Макарии был один инок, часто приходивший за советом к Старцу, по-видимому с искренним желанием исправления. Старец сказал ему, что ближайший путь к усовершенствованию есть непрестанная Иисусова молитва.
— Отчего же именно эта молитва, Батюшка, – возразил инок, – ведь о ней ничего в Евангелии не сказано.
— А ты читаешь Евангелие?
— Как же, каждый день по главе.
— Ну если читаешь, то должен помнить слова Спасителя: "Именем Моим бесы ижденут" (Мк. 16, 17).
— Помню, помню эти слова! Значит, они и сказаны о молитве Иисусовой?
— Ну, конечно, в этой молитве и призывается имя Иисусово.
Инок начал говорить молитву Иисусову. Через несколько времени приходит он опять к о. Макарию с печалью.
— Ну, что, брат? – спрашивает Старец.
— Прохожу, отче, Иисусову молитву, но какая может быть от нее польза, если я произношу ее только устами, сам не понимая, что говорю, ум все бегает в сторону.
— Ты не понимаешь, – возразил Старец, – зато бесы понимают и трепещут. Успокойся, брате, и по силе продолжай молитву.
Прошло немного времени после этой беседы, и инок приходит к Батюшке. С радостью он сообщает, что Иисусова молитва открывает ему тайны Божии. Старец возразил ему: "Не обращай внимания и не придавай этому значения". Вскоре инок опять сообщил о. Макарию о тех же духовных дарованиях которые дает молитва Иисусова, и снова Старец запретил ему придавать этому значение. Другим же о. Макарий сообщил, какой великой милости Божией сподобился брат в такое короткое время. Ему возразили:
— Но вот такой-то много лет совершает Иисусову молитву, а откровений не имеет. Отчего это?
— От недостатка смирения. – ответил Старец. – Сам Христос «кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). С приобретением смирения мы достигаем полного спокойствия душевного.
Проживающий в нашем Скиту на покое игумен Феодосий рассказывал мне, что когда он лет 20 тому назад жил на монастырской даче Оптиной Пустыни, то во время совершения им молитвы Иисусовой, он внезапно услыхал поющий хор чудных голосов. Пели: "Побеждаются естества уставы...". Подобного пения он никогда не слыхал во всю свою жизнь, столь оно было сладостно, что казалось ему, душа его отрешилась от тела. Это было ночью. Пение неслось как бы с неба.
Он же рассказывал, что также во время прохождения им молитвы Иисусовой, он внезапно увидел ночью несколько Оптинских старцев усопших и в том числе о. Климента (Зедергольма). Пели они: "Достойно есть". Пение также было весьма усладительное, и он сам присоединился к поющим. По окончании пения, о. Климент подходит к нему, кладет ему руки на плечи и говорит: "Высоко берешь!" – и затем все исчезло. Когда о. Феодосий рассказал об этом видении о. Амвросию, то Старец сказал: "Да! Этот сон замечательный!"
Но почему он назвал видение сие сном, о. Феодосий спросить не решился.
Внимание – первый дар в молитве
Первый от Господа дар в молитве – внимание, т.е. когда ум может держаться в словах молитвы, не развлекаясь помыслами. Но при такой внимательной не развлекательной молитве сердце еще молчит. В этом-то и дело, что у нас чувства и мысли разъединены, нет в них согласия. Таким образом, первая молитва, первый дар есть молитва не развлекательная. Вторая молитва, второй дар – это внутренняя молитва, т.е. когда мысли и чувства в согласии направлены к Богу.
До сих пор всякая схватка со страстию оканчивалась победой страсти над человеком, а с этих пор, когда молятся ум и сердце вместе, т.е. чувства и мысли в Боге, страсти уже побеждены. Побеждены, но не уничтожены, они могут ожить при нерадении. Здесь страстям подобны покойникам, лежащим в гробах, и молитвенник, чуть только страсть зашевелится, бьет ее и побеждает. Третий дар – есть молитва духовная. Про эту молитву я ничего не могу сказать; а здесь в человеке нет уж ничего земного. Правда, человек еще живет на земле, по земле ходит, сидит, пьет, ест, а умом и мыслями он весь в Боге, на небесах. Некоторым даже открывались служения евангельских чинов. Эта молитва – молитва видения. Достигшие этой молитвы, видят духовные предметы, например, состояние души человеческой так, как мы видим чувственные предметы, как будто на картине. Они смотрят уже очами духа, у них смотрит уже дух.
Постоянно ли они находятся в видении, или по времени, – не знаю. Они не говорят о том, что видят, редко открывают другим свои видения.
Часто мы читаем, что такой-то Святой видел видение и ему было запрещено открывать то, что он видел. Еп. Игнатий (Брянчанинов) пытался нечто написать об этой молитве. Не знаю, имел ли он ее, но внутреннюю-то несомненно имел... Схиму, великий ангельский образ, преп. Ефрем Сирин называет серафимским, да он таким и был действительно, оправдывал на себе это название. О, как высоко назначение человека... Молиться о даровании молитвы внимательной можно, но молиться о даровании высоких молитвенных состояний, я полагаю, погрешительно. Это надо всецело представить Богу.
Некоторые выпрашивали себе молитву высокой степени, Господь давал им по безграничному Своему милосердию, но им самим она не была впрок...
Главное в молитвенном подвиге это - терпение
Был в Петербурге митрополит Гавриил. Жил он хорошо. Он много читал об Иисусовой молитве и сам несколько занимался ею, но несмотря на это, все же у него были какие-то недоумения и сомнения относительно молитвенного подвига. Тогда он задает своим близким вопрос:
— Кто может разрешить мне мои сомнения и указать на главные условия успеха в молитве?
Ему отвечают:
— Владыко святый, позовите монаха о. Клеопу, он Вам, пожалуй, кое-что скажет.
— Едва ли, – говорит Владыка, – ведь он необразованный. Верую, что он хорошей жизни, но мне нужно не то... Ну, а все же, пусть придет.
Позвали к нему о. Клеопу. Владыка приказывает привести к себе.
— Ты кто будешь?
— Грешный Клеопа.
— Садись.
Тот молча садится. «Да, это должно быть действительно монах», – подумал Высокопреосвященный.
— Я тебя позвал для того, чтобы спросить тебя, в чем заключается главное условие успеха в молитве? Можешь ты мне на это дать ответ?
— Успех в молитве достигается терпеливым пребыванием в молитвенном подвиге. Враг всячески старается оторвать подвижника от молитвы Иисусовой. С этой целью он борет и слева и справа. То внушает мысли, что не стоит тебе трудиться, ибо все равно ничего не достигнешь, сколько времени ты трудишься и еще ничего не достиг. Или борет с другой стороны, внушая мысли, что уже достиг святости, что тебе уже теперь не надо творить молитвы Иисусовой, что это для тебя совершенно лишнее. Такие и подобные им мысли будут бороть подвижника с целью сбить его с молитвенного пути, но он должен терпением побеждать их, т.е. терпеливо продолжать начатый подвиг молитвы и не прекращать его ни в каком случае...
Это о. Клеопа сказал, зная хорошо эту борьбу из личного опыта. Услыхав от о. Клеопы эти мудрые слова, Владыка обнял его, поцеловал и сказал:
— Ты в одну минуту разрешил все мои недоумения и вопросы.
Вот что значит опытное знание. Итак, главное в молитвенном подвиге это – терпение...
Теперь решают так, – говорит Батюшка, – молись, не молись – все равно не достигнешь молитвы. Теперь прошли те времена. Это, конечно внушенная диаволом мысль. Иисусова молитва необходимо нужна для входа в Царство Небесное. Многим неполезно иметь внутреннюю молитву, ибо они могут возгордиться этим. Поэтому Бог дает молитву молящемуся, не достигшему внутренней молитвы, дает или перед смертью, или даже после смерти, ибо и по смерти идет рост молитвы Иисусовой. Когда я это прочитал, я усомнился: верно ли это понимают? И начал искать подтверждения этому и нашел во многих творениях святых отцов, а также и у Паисия (Величковского). А теперь мы еще прочитали и здесь. Это меня очень радует
Нужно усердно молиться Богу, Пресвятой Богородице и свв. угодникам о приобретении сего великого дара – молитвы Иисусовой
Вот можно какое сделать сравнение: Идут путешественники к какому-либо городу, идут степью и видят: вдали чуть-чуть виднеется город. Идут, идут, уже много прошли, как будто и город недалеко, как вдруг они замечают, что перед ними пропасть на дороге, через которую никак им нельзя перейти. Постояли, подумали: как быть? и пошли один налево, другие направо, но ни те, ни другие не нашли перехода через пропасть. Стали они и стоят, не знают, что делать? И вот они замечают, что на той стороне идут какие-то люди. Тогда они стали звать их и просить им помочь в их нужде. И начали они бросать веревочки с камушками на другой берег так, что один конец веревки оставался в их руках, а другой конец с камешком перекидывался на другую сторону. Те привязывали конец веревки к колу и втыкали его в землю. И так, мало-помалу когда набросали порядочно веревок, образовался веревочный мостик, по которому потихоньку все прошли. А без помощи с той стороны, они едва ли смогли, что-либо сделать...
МОЛЧАНИЕ
Св. Исаак Сирин говорит: "Когда на одну сторону положишь все дела жития сего, а на другую молчание, тогда найдешь, что оно перевешивает на весах".
Любовь к ближнему выше неразумных подвигов
Но в обыкновенной жизни иногда молчание бывает преступно. Садится, например, семейство за обед, а одна из дочерей не хочет ни с кем разговаривать. Ну, молчит, молчит – и мать начинает смотреть на нее косо. "Что это она не разговаривает? Верно, считает нас ниже себя". Мать начинает говорить дочери неприятности, а та думает: "Ах, так! Так я совсем ничего не скажу". Наконец, мать замолкает, но по лицу ее видно, что она недовольна. Кончается обед, и все стремятся уйти друг от друга подальше. Скажите, кому приятен такой подвиг молчания? Людям он не нравится, да вряд ли и Господу угоден. Господь заповедует: "О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою" (Ин. 13, 35).
МОНАСТЫРЬ И МИР
Прежде я не понимал, что делается в миру, а теперь, когда приходится мне сталкиваться с ним, он поражает меня своей крайней сложностью и безотрадностью. Правда, бывают радости, но они мимолетны, мгновенны. Да и какие это радости? Самой низшей пробы. А у нас блаженство, даже немного как бы похоже на рай. Бывают, конечно, и скорби, но это временно.
... Хорошо, кто заботится о внутренней созерцательной жизни, ибо она даст ему все.
Если бы желающие поступить в монастырь знали все скорби, присущие иноческой жизни, то никто бы не пошел в монастырь. Господь, поэтому нарочно скрывает от них эти скорби. А если бы люди знали блаженство, ожидающее иноков, то весь бы мир без оглядки побежал бы в монастырь...
Замечу вообще, что стоит кому-нибудь принять твердое решение уйти в монастырь, как сатана начинает против него ряд козней. Отсюда прямо видим, что монашество для сатаны вещь не весьма приятная. Конечно, про нас, монахов последних времен, нельзя сказать, чтобы мы вели особенно деятельную борьбу с врагом – какие уж мы монахи! Но все же боремся, как можем. А в миру эта борьба давно забыта, сатана диктует законы миру и мир слепо идет за ним. Не подумайте, что, говоря так, я зову вас в монастырь. Нет! Я хочу только сказать, что и живя в миру, не нужно забывать Бога, не нужно терять общения с Ним – а пока не порвана связь, не нарушено Богообщение – жива душа человека, хотя бы и впал он в грехи...
Когда же связь порывается, душа умирает. Казалось бы, какое противоречие: душа бессмертна, а я говорю о смерти ее. Поясню примером.
Приезжает ко мне девушка лет девятнадцати, лета еще как будто не старые, а говорит, что жизнь потеряла для нее смысл, так как умер человек, которого она любила всем существом своим. Он умер, а она осталась совсем одна.
— Одна... да в Бога-то веру вы не потеряли?
— Нет, в Бога я верю... Но поймите, он умер, кого я любила больше всего в мире...
И в разговоре выясняется, что "умер" надо понимать не буквально, что этот человек жив, но он изменил ей, надсмеявшись над ее любовью, бросил ее. Для этой девушки он, действительно, умер, хотя, может быть, они и на улице встречаются, и видит она его.
Так и душа может умереть для Бога, потому что, когда нарушается Богообщение, тогда душа перестает существовать для Бога. Но и такую умершую душу силен Бог воскресить и спасти.
Ослабело теперь монашество. Еще лет 40 назад были такие духовные исполины, как батюшка Амвросий, Анатолий, из белого духовенства Иоанн Кронштадтский; ныне же что-то не слыхать о таких, может и есть, но мы не знаем.
И несмотря на это, все-таки в монашестве легче спастись. Я не зову вас в монастырь: но у каждой из вас свой круг деятельности. Исполняя о Господе свои обязанности, можно спастись и в миру. Читайте Жития святых, – это чтение побудит вас к подражанию, а может быть Господь и разорвет круг, стесняющий вас, и выведет на широту заповедей Христовых и вселит вас в св. обитель. В монастырь поступить дело большое, но вот одна из вас не убоялась и поступила, да поможет ей Господь.
Мир теперь погружается в пороки и беззакония и многие гибнут безвозвратно, вы же здесь безопасны в таком святом пристанище, в гостях у Матери Божией. Это все Ее материнские молитвы, и заступничеством Ее попали вы сюда. Благодарите Бога, что Он охраняет вас от бед и напастей. А, может быть, кто из вас и сподобится ангельского чина. Я не зову вас ни в монастырь, ни за монастырь, и в миру можно спастись, только Бога не забывайте, но в монастыри идут для достижения высшего совершенства. Правда, здесь больше искушений, но зато дается помощь от Господа, и больше, чем в миру.
Помню, еще в Казани, шел я однажды со знакомым монахом, на пути лежал базар – самое шумное место. О. Афанасий, так звали монаха, улыбнулся, смотря на торговцев. Я спросил о причине его улыбки:
— Да как же, – ответил он, – вот люди волнуются, топочут, суетятся, а пройдет сто лет, и никого из них не будет; видите, там младенец – и того не станет.
— Да, это правда, но хорошо, что вы посмеялись миру, а другие не могут от всего отрешиться; вот и я, например, должен заботиться о земном, не только о себе, но и о родных: у меня мать, брат.
— И вы будете иноком.
— Ну, это сомнительно, я об этом не думаю.
— Будете монахом, – уверенно сказал о. Афанасий.
И, как видите, слово его исполнилось; хотя он был обыкновенным человеком, но Господь внушил ему сказать мне это.
Вот встретился сейчас нам инок Исихий. Он из малороссов. Вдруг собрался и ушел в монастырь. Однажды собирается куда-то; мать спрашивает: "Куда?" – "В церковь", – отвечает. Заныло сердце у матери, предчувствовало оно, что сын навсегда уходит из родительского дома. – "Нет, ты не в церковь идешь", – говорит она. Сын собрался, вышел на крыльцо, затем низко поклонился матери и ушел. Пришел в Оптину Пустынь, 20 лет прожил здесь, но никто не знал, где он находится. Теперь просится в Киев. Зачем ему туда? Отец и мать его уже умерли, что ему делать в разоренном углу? Нет ему туда пути.
Я счастлив был в миру тем, что сближался с людьми, действительно, заслуживающими глубокого уважения. Случалось мне бывать и в больших собраниях. Другие играют в карты, танцуют, а я с несколькими лицами такого же душевного склада уйдем куда-нибудь в самую отдаленную гостиную и беседуем. Я, бывало, и в миру не любил говорить глупостей; иногда нечего говорить – и молчу, а иногда – откуда что берется? Это многие замечали. Конечно, мое удаление от соблазнов мира сего многих смущало, и когда я перестал посещать шумные собрания, я полюбил ходить в монастырь, обо мне начали отзываться, как о сумасшедшем, или, по крайней мере, не совсем нормальном.
— Слышали? Павел-то Иванович с монахами сошелся!
— Неужели! Вот несчастный человек! – Таково было мнение обо мне мирских людей.
Да, тяжело спастись в миру! Святитель Николай Мирликийский ушел в пустыню, чтобы там подвизаться в посте и молитве, но Господь не благословил его остаться там. Явившись Святому, Господь велел ему идти в мир.
— Это не та нива, на которой ты принесешь Мне плод, – сказал Господь.
Таисия, Мария Египетская, Евдокия также не жили в монастырях. Везде спастись можно, только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за ризу Христову, и Он не оставит вас.
Для достижения вечной жизни идут в монастыри. Впрочем, я никого не зову в монастырь и не говорю, чтобы спасение не было возможно в миру. Только не могу не заметить, что взоры всех лучших людей устремились именно к монашеству. Не буду приводить мнения учителей Церкви, воспитавшихся в монастырях. Обращу ваше внимание на творения великанов светской литературы. Возьмем представителя протестантского народа, гиганта человеческой мысли, Шекспира, и посмотрим, что он говорит о жизни в миру.
Устами героя одного из лучших своих произведений, Гамлета, так аттестует он мир: "Мир – это старый сад, заросший сорной травой". Согласитесь, не очень лестная характеристика мира. А затем добавляет, обращаясь к Офелии: "Офелия, иди в монастырь". Вот как отнесся Шекспир к миру и монастырю.
Иные говорят, что монашество не установлено Господом, что в Евангелии нет указания на него. Это неверно. "Могий вместити, да вместит" (Мф. 19, 12), – говорит Господь именно о жаждущих высшей жизни.
Спастись можно в миру, но высшее совершенство достигается в монастырях. И в Писании сказано: "Не женивыйся печется,.. како угодити Господеви, а женивыйся,.. како угодити жене" (1 Кор. 7, 32–33).
Вот и разница между миром и монастырем. И снова повторяю: я не зову в монастырь, и в миру много путей, которые ведут к Богу и к ближним; святое это дело несомненно, спасая других, и самому спасаться. Вот, например, досточтимая Елена Андреевна Воронова, всю жизнь свою посвятила служению несчастным, отверженным людям, ездит она по тюрьмам, утешает арестантов, служит им, беседует с ними и старается разбудить в них заглохшее чувство любви к Богу и к ближним; святое дело это несомненно, спасая других, и она спасается. Иные посвятили свою жизнь служению больным – и это великое дело. Иные учительствуют – и тоже великое дело быть при детях, сеять в их сердцах семена Божией истины, насколько это в их силах, насколько они сами поняли и усвоили ее. А иные, может быть, не удовлетворились этим своим служением, захотят достичь высшего совершенства, порвать связи с миром и вступить во святую обитель – исполняют это, если только их желание угодно Богу.