Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6]
1937–1938 годы
К концу 1937 года было особенно много «работы» в НКВД. Массовые расстрелы духовенства шли по всей стране. Каждый день русских людей убивали тысячами. Сейчас, наверное, никто не возьмется сказать точно, сколько монахов и священников казнили только в одну декабрьскую ночь. И лишь теперь мы начинаем узнавать имена оптинцев, расстрелянных в 1937 году.
Иеромонах Исаакий (Бабиков), оставив родную крестьянскую семью в Ярославской губернии, после службы в армии в 1912 году поступил в Оптину Пустынь. В 1920-е годы был насельником Данилового монастыря. В 1933 году, отбыв срок заключения, он поселился в г. Кашине Тверской области, но был вновь арестован и проходил по одному делу со сщмч. Григорием (Лебедевым), епископом Шлиссельбургским, а также с архимандритом Стефаном (Сафоновым) из Даниловского монастыря, иеромонахом Матфеем (Челюсткиным) из Александро-Невской лавры, иеромонахом Агапитом (Фесюком), пострижеником Курского монастыря[1] и другими. Отец Исаакий, как и большинство обвиняемых по этому делу, признал свое участие в контрреволюционной группировке, также дал другие нужные следствию показания, и был расстрелян 17 сентября[i].
13 октября на полигоне в Бутове как руководителя нелегального монастыря расстреляли игумена Спиридона (Елагина). В 1921 году оптинский иеромонах Спиридон приехал на родину в Дедиловский район Московской области (теперь – Тульская область), где с 1926 года стал служить священником. В 1931 году епископом Флавианом (Сорокиным) был посвящен во игумена и в этом же году переехал в с. Акимо-Ильинское Узловского района. Первый раз он был репрессирован в 1933 году. Тогда вместе с ним был арестован епископ Флавиан, священники Белоусов Владимир Филиппович, Юдаев Петр Прохорович, Зорин Николай Нестерович, Куприн Алексей Кузьмич, диакон Стекачев Григорий Иванович и мирянин Попов Павел Иванович. Все обвиняемые, кроме о. Спиридона, были осуждены на разные сроки от 5 лет концлагеря до трех лет ссылки. Хотя о. Спиридон обвинялся в организации контрреволюционной церковной группировки, приговор для него был чрезвычайно мягкий и вызывающий недоумение, – три года ссылки условно, с немедленным освобождением из под стражи[ii].
После окончания следствия игумен Спиридон продолжал служить в с. Акимо-Ильинском. Вскоре к нему приехал освободившийся из заключения оптинский иеромонах Геронтий (Ермаков), бывший келейник старца прп. Варсонофия, а также монахини Августа (Крапивина Дарья), Зинаида Бейцук, Мария Сысоева, Елисавета Свечникова. Они образовали небольшую общину, в которой соблюдался монастырский устав, совершались богослужения, проводились монашеские постриги. Осенью 1937 года все были арестованы. Отца Спиридона приговорили к расстрелу, иеромонах Геронтий был осужден на 10 лет концлагеря. В СибЛаге отца Геронтия вновь арестовали. Монахинь Августу (Крапивину) и Зинаиду Бейцук приговорили к 8 годам концлагеря [iii].
Монастырский послушник Василий Парфенович Огурцов был расстрелян 15 октября 1937 года. Родом из д. Черемисино Ельнинского уезда, он поступил в Оптину в 1912 году, нес послушание на даче «Студеный колодезь». После закрытия монастыря вернулся в родные края, от Церкви не отошел. В 1926 году был арестован ОГПУ по типичному контрреволюционному обвинению, находился в тюрьме 5 месяцев, затем был освобожден. Служил церковным старостой в храме с. Спас-Нежода Глинсковского района Западной (Смоленской) области. 4 сентября был арестован в составе «церковной группировки» и затем казнен[iv].
В Подмосковье, в Серпуховском районе, служили иеромонахи Моисей (Доброхотов), бывший письмоводитель прп. Иосифа Оптинского, и Акакий (Бачурин), оптинский певчий. Оба иеромонаха на допросах признали за собой вину в контрреволюции, дали и другие нужные следствию показания и были расстреляны в один день, 21 октября, на полигоне в Бутове[v].
25 октября 1937 года расстреляли преподобномученика Лаврентия (Левченко), служившего в селах Лавровском, Ивановском и Фроловском. Он был последним монастырским архидиаконом. В приходских храмах ему прислуживали родные сестры, шамординские монахини, Евгения, Мария, а также Анатолия, осужденная в 1937 году на десять лет концлагеря[vi]. На следствии иеромонах Лаврентий вел себя просто и честно[vii]. Его сестра, монахиня Анатолия, после заключения вернулась в Козельск и служила алтарницей Благовещенского храма, вела строгий постнический образ жизни, приняла постриг в схиму. При жизни она так и не узнала о расстреле брата. Скончалась подвижница в 1970 году в день Преображения Господня, похоронена на старом городском кладбище.
25 октября 1937 года, в один день с отцом Лаврентием, был расстрелян иеромонах Никандр (Чувенков). После закрытия монастыря он устроился на работу: выделывал кирпич, работал на стройке. Во иеродиакона рукоположен в 1923 году в Москве св. Патриархом Тихоном[viii]. С 1926 года, уже в сане иеромонаха, о. Никандр служил в храме села Плюскова, а с 1930 года – в селе Мишино Лихвинского р-на, затем был арестован и заключен на три года в Свирьлаг. В архивных документах указано, что отец Никандр пользовался авторитетом среди заключенных. В 1934 году он все-таки вернулся в Козельск и поселился на ул. М. Заречной, д. №7 вместе с престарелой родной теткой, монахиней Соломонидой (Чувенковой). Зарабатывал батюшка на пропитание тем, что чистил трубы и складывал печи. В июле отца Никандра арестовали, но вины своей он не признал, в ходе следствия никого не оговорил[ix].
На основании лжесвидетельств в ноябре 1937 года на 10 лет концлагеря был осужден преподобномученик Игнатий (Даланов). Он поступил в скит Оптиной Пустыни в 1911 году после службы в армии. Нес послушание на даче, затем был помощником повара. В 1918 году, когда из монастыря были призваны в армию пятьдесят послушников, Иван Даланов, будущий иеромонах Игнатий, тоже попал в этот призыв, служил в обозе. После армейской службы он поселился недалеко от Оптиной Пустыни и устроился работать сторожем при храме. Вскоре Иван был пострижен в монашество, затем рукоположен во иеродиакона, а в 1929 году – во иеромонаха. С 1934 года и до ареста он служил в церкви иконы Спаса Нерукотворного села Курыничи Перемышльского района Тульской области*. Отец Игнатий избежал репрессий в начале 1930-х годов, но 24 ноября 1937 года был арестован и обвинен в создании нелегального монастыря. Основанием для ареста послужил тот факт, что при сельской церкви жили несколько бездомных монахов и монахинь. Здесь, под батюшкиным крылом, приютился монах по фамилии Воротников, из Саратовского монастыря, вернувшийся из заключения, а также монахиня Павлова Евдокия Федоровна и три «церковницы» – пожилые матушки, пожелавшие жить при храме. В ходе следствия это нелепое обвинительное заключение рассыпалось, но тогда нашли другое и обвинили о. Игнатия в клевете на советскую власть. На следствии он не оговорил ни себя, ни других[x]. Отец Игнатий умер в ТемЛаге в Мордовии (г. Темников) 3 сентября 1942 года[xi].
Почти одновременно в 1937 году закончилась жизнь родных братьев иеромонахов Варсиса и Осии (Виноградовых). Оба брата подвизались в Оптиной Пустыни. Оба были расстреляны с разницей лишь в два дня. Отец Варсис имел прекрасный голос и в свое время был первым диаконом. После закрытия монастыря, уже будучи иеромонахом, он уехал в п. Стрельна, под Ленинградом, где 22 апреля 1931 года был арестован в составе большой группы «иосифлян». На допросе о. Варсис признал контрреволюционную деятельность последователей ИПЦ и был осужден на три года концлагеря. После освобождения он приехал к брату о. Осии, который служил в Никольском храме села Полошкова Западной области (теперь – Калужской). Псаломщицей здесь была шамординская регент-монахиня Тихона (Михайлова). Отец Варсис исполнял требы по домам. В начале сентября все трое были арестованы и обвинены в контрреволюционной агитации, хотя никто из них этого не признал и на следствии никого не оговорил. Иеромонаха Осию и монахиню Тихону расстреляли 2 ноября, а иеромонаха Варсиса – 4 ноября. Храм был закрыт в этом же году[xii].
23 ноября вместе со сщмч. Августином (Беляевым), архиепископом Калужским, был расстрелян преподобномученик Иоанникий (Дмитриев) [2]. Отец Иоанникий в 1903 году поступил в Скит Оптиной Пустыни, нес послушание пономаря, жил при храме. В 1917 году его перевели в Калужский архиерейский дом, а потом, после рукоположения по иеромонаха, назначили настоятелем Георгиевского монастыря в г. Мещевске. В октябре 1932 года в г. Мещевске его арестовали и решением Коллегии ОГПУ приговорили к пяти годам ссылки в Севкрай. После ссылки он приехал в Калугу, где был духовником многих монашествующих, духовенства и самого архиерея. Отец Иоанникий был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Николо-Казинского храма, где служил до своего последнего ареста[xiii].
В этот же день, 23 ноября, расстрелян преподобномученик иеромонах Серафим (Гущин), оптинский синодичный. До 1923 года он служил иеродиаконом в Казанском храме Оптиной Пустыни вместе с прп. исп. Никоном (Беляевым). Перед арестом служение его проходило в селе Покровском Перемышльского района Московской области**. На допросах отец Серафим держался просто и нелукаво. После ареста священника под предлогом ветхости здания власти пытались закрыть храм. Сделать это оказалось непросто. В Покровском в то время была крепкая община верующих. Ее возглавляла жительница села Ксения Бычкова. Тогда же за подписью восемнадцати прихожан, взявшихся искать правду, было написано прошение «всесоюзному старосте» М.И.Калинину. В нем говорилось: «не было в СССР случая, чтобы завалилась где церковь, подобная нашей, и мало ли церквей, обреченных за ветхостью на слом, (которые) потом удивляют и самих техников крепостью и прочностью, с какой были построены. Мало ли церквей, закрытых техниками, как близких к частичному разрушению, но в то же время (когда) в церкви... находится склад, не боятся, что завалит ссыпщиков-колхозников» (ЦНИТО Ф.117 Оп.3 д.50 л. 119.)
В газете «Колхозный труд» от 8 января 1939 года власти ответили статьей некоего В.Дмитриева под названием «Гнусная работа церковников». Напичканная антирелигиозными штампами про «обездоленных, угнетенных нуждой и эксплуатацией трудящихся в царской России», про «очаги мракобесия» и т.п., статья вызвала возмущение. «Брешешь, собака, – написал один колхозник автору пасквиля, – что за Аксюшкой, за (ее) спиной стоит кто-нибудь, она сама умнее всех членов комиссии вашей. Зачем врешь, будто Аксюшка созналась, что расписывалась сама за других и обманом взяла подпись, а ну-ка напиши теперь в газете, кто эти люди, за которых она расписывалась. Небось, не знаешь, кто, а пишешь, глупенький» (сноска: там же. Л.124.)
Что могла сделать маленькая община верующих против безбожной власти, когда даже школьники хулиганили и портили здание церкви с одобрения секретаря местного исполкома. Трехпрестольный Храм Покрова Божией Матери с приделами Вознесения Господня и Архистратига Михаила был сначала закрыт, потом и вовсе разрушен. На его месте сегодня можно увидеть лишь небольшой бугорок да поросшие травой остатки фундамента (ЦНИТО Ф.177 Оп.3 Д.50 лл.118–125)
Через неделю 29 ноября в Орловской области были расстреляны два оптинских фельдшера преподобномученик игумен Пантелеимон (Аржаных)*** и иеромонах Досифей (Чучурюкин). Игумен Пантелеимон был фельдшером и казначеем Оптиной Пустыни, а затем – последним настоятелем Никольского храма в Козельске. В 1930 году осужден на десять лет концлагеря[xiv]. После пяти лет заключения отправлен в ссылку в Елец, где в 1937 году вновь был арестован. На следствии держался с таким же самообладанием и мужеством, как и в 1930 году[xv].
Иеромонах Досифей (Чучурюкин), оптинский фельдшер и один из духовников братии после закрытия Оптиной. В 1930 году был осужден на пять лет концлагеря [xvi], после освобождения жил в Орле, где был арестован вместе с местными священниками и 50-ю монахинями орловского женского монастыря[xvii]. Отец Досифей не устоял и подписал протокол с признанием в контрреволюционной пропаганде и другими нужными следствию показаниями.
В 1955 году во время массового пересмотра дел проводилось расследование и этого дела, в результате которого выяснилось, что никаких доказательств существования «контрреволюционной церковно-фашистской организации» с участием отца Досифея не существовало. Людей заключили в концлагерь, а некоторых расстреляли лишь за их убеждения, за то, что «ходили в церковь, молились и знали друг друга». Свидетели, как обычно, в ходе проверки от своих показаний отказались, а некоторые из них признались, что под давлением следователей подписали протокол, заранее составленный в НКВД.
В этот же день, 29 ноября, в Ельце расстреляли Пищулина Павла Никифоровича. Павел Никифорович Пищулин был родом из села Пищулина Елецкого уезда. В 1909 году он поступил в Оптину Пустынь, а в число Оптинского братства определен через три года. Павел нес послушание повара. С 1916 года в течение двух лет он находился на тыловых работах. После революции возвращение в монастырь стало невозможным, и он поехал на родину, где помогал родному брату Афанасию в его крестьянском труде. В 1927 году власти вспомнили монастырское прошлое Пищулина П.Н. и лишили его гражданских прав. В 1931 году Павел Никифорович был раскулачен, по всей вероятности, вместе с братом, после чего переезжал с места на место, а в 1935 году приехал в Елец, где устроился на работу сторожем. 16 сентября 1937 года Павел Никифорович был арестован. Ему предъявили стандартное обвинение в проведении антисоветской агитации среди сельчан. Свидетель показал, что Павел Пищулин упрекал местных жителей за то, что они не радеют об открытии храма: «Без церкви и без Божиих молитв вам хлеба в колхозе не есть»*. Павел Никифорович не признал себя виновным в антигосударственной деятельности и расстрелян на основании только ложных свидетельских показаний.
5 декабря в Калужской области были расстреляны иеромонах Арсений (Мельников), иеромонах Никодим (Васин), иеромонах Пантелеимон (Шибанов), монахи Авенир (Синицын), Евтихий (Диденко), Иона (Пирогов), Марк (Махров), Савва (Суслов), послушник Роман Недокучаев, диакон Феодор Павлов и мирянин Борис Козлов. Вместе с ними был арестован монах Тихон (Плетнев).
Иеромонах Никодим, оптинский певчий, арестовывался первый раз в 1930 году, когда служил в селе Мышбор Черепетского района, обвинялся в контрреволюции, обвинение не признал и был сослан на три года в Севкрай[xviii]. После ссылки служил в с. Мышбор, а затем в селе Павлово Славищенского сельсовета (теперь Калужская область). Иеромонах Арсений, бывший скитской регент, в 1930-е годы был настоятелем Преображенского храма в селе Нижние Прыски, а монах Иона (Пирогов), оптинский гостиничный, помогал ему по храму. Иеромонах Пантелеимон (Шибанов), скитской певчий, с 1925 года в течение десяти лет до своего первого ареста служил в храме иконы Спаса Нерукотворного селе Клыкове под Козельском, затем, в 1937 году, несколько месяцев служил священником в Рождественской церкви Ельнинского района Смоленской области. Монах Евтихий, раньше был певчим в Скиту, о. Савва в Оптиной нес послушание за свечным ящиком, отцы Марк и Авенир в монастыре были садовниками. Послушник Роман жил в монастыре с 1913 года, нес послушание в рухольной, а после закрытия монастыря подрабатывал как мог. Диакон Феодор Павлов, оптинский наемный рабочий, после закрытия монастыря переселился в Козельск, женился и был рукоположен, руководил церковным хором. В его доме нашли приют несколько бездомных монахинь.
Все они на момент ареста в 1937 году жили в Козельске и зарабатывали на жизнь рукоделием. Обвинение было традиционным: контрреволюционная агитация, а монаха Марка к тому же обвиняли в том, что он «постоянно монашествовал»[3]. Отцы Арсений, Никодим, Евтихий, Марк, Авенир, Феодор, а также Борис Козлов на следствии держались мужественно. Производят особенное впечатление ответы смиренного монаха Саввы. Иеромонах Пантелеимон на следствии сказал, что его «монахи обзывали "коммунистом" [за то], что прекратил ходить в городскую церковь»**. Монах Иона, пытаясь спасти свою земную жизнь, на допросе согласился лжесвидетельствовать и показал, что отец Арсений занимался контрреволюционной деятельностью[xix]. Тихон Кононович Плетнев почему-то не был осужден вместе с братией и находился в Смоленской тюрьме. В январе 1939 года был выпущен из-под стражи якобы по медицинским показаниям. Монахи Евтихий, Марк, Авенир, Савва и мирянин Борис Козлов ныне прославлены в лике святых повомучеников и исповедников Российских.
На следующий день, 6 декабря, расстреляли иеромонаха Сергия Дмитриевича Романовцева, монашеского имени которого, к большому сожалению, мы не знаем. Известно лишь, что в Оптину Пустынь он поступил в 1909 году и нес клиросное послушание. В 1919 году его призвали в тыловое ополчение. После демобилизации в 1921 году он стал служить псаломщиком, а после рукоположения в 1928 году был священником в храме селе Ревякина Тульского района и области, где затем и был арестован. Заключение и допросы батюшка перенес мужественно[xx].
В этот же день, 6 декабря 1937 года, был расстрелян и погребен в общей безвестной могиле игумен Борис (Дорофеев). Отец Борис был зачислен в Оптину Пустынь в 1903 году, трудился в просфорной, а затем, после рукоположения, нес чреду священнослужения. После закрытия обители он переехал в Сухиничский район, где служил вторым священником в храме с. Хотень, а жил рядом в церковной сторожке. 24 июля 1933 года сщмч. архиепископ Серафим (Остроумов) возвел отца Бориса в сан игумена. 19 октября 1937 года игумена Бориса арестовали, он был дважды допрошен и 6 декабря 1937 года расстрелян[xxi].
Вместе с оптинским игуменом были арестованы и в один день расстреляны священники Никольский Николай Михайлович, Кушневский Феодор Алексеевич, Кушневский Михаил Алексеевич, а также Алексанков Григорий Иванович. 15 декабря были расстреляны проходившие по этому же делу священники Пятницкий Владимир Матвеевич, Ильинский Алексей Николаевич, церковный староста Сухотин Петр Данилович и крестьянин с. Фроловского, изготовитель церковных свечей Лобанов Семен Лаврентьевич. Вместе с ними был репрессирован сын священника Никольский Николай Николаевич, который 15 апреля 1942 года умер в концлагере.
В 1965 году в КГБ по заявлению родственников проводилось дополнительное расследование. Вновь были вызваны на допрос свидетели, которые, как обычно, отказались от своих старых показаний. Председатель хотеньского колхоза ответил: «...[я] работал председателем местного колхоза, и арест большинства из них в 1937 г. производился с моим участием... я никогда не замечал за этими лицами, чтобы они проводили какую либо враждебную работу. Наоборот... выплачивали большие налоги... старались держать себя тихо... Никольский Николай Николаевич на момент ареста был почти подростком... тихий и скромный юноша. У него рано умерла мать... И когда у него был арестован отец, он пошел в Сухиничи, чтобы проведать отца, добиться свидания с ним. А его оттуда не выпустили и тоже арестовали...»[4].
В 1930-х годах в г. Белёве Тульской области нашли приют несколько монахов Оптиной Пустыни, а также некоторые монахини Шамординского и Белёвского женских монастырей. Все они посещали Никольский храм в Казачьей слободе. В ноябре 1937 года большинство прихожан этого храма арестовали, обвинив «в контрреволюционной деятельности и создании подпольного монастыря», а 10 декабря 1937 года более 50-ти человек расстреляли. Среди них были насельники Оптиной Пустыни: игумен Софроний (Сорокин) и монах Мисаил (Цубаников). На следствии оба вели себя мужественно, отвергая предъявленные обвинения. Иеромонах Мелетий (Бармин) подписал лжесвидетельство о существовании подпольного монастыря, «куда вошли все монашки и монахи» во главе с 78-летним епископом Белевским Никитой (Прибытковым)[xxii]. Как рассказал очевидец, епископ не мог ходить без посторонней помощи, и поэтому приехавшие арестовывать его чекисты вынесли владыку на руках, бросили в дощатую телегу и увезли. Сщмч. Никита был расстрелян 3 января 1938 года.
11 декабря на полигоне в Бутове был расстрелян преподобномученик Рафаил (оптинский послушник Борис Тюпин). Первый раз его арестовали в 1932 году в селе Шарапово Московской области. Перед арестом отец Рафаил исцелил страдавшую беснованием женщину. Этот случай произвел большое впечатление на местных жителей, что, по мнению следствия, привело к развалу двух колхозов, срыву заготовок и посевной кампании. «Мы переживаем голод потому, что забыли Христа и идем по стопам антихриста, нужно крестьянам опомниться и пойти по Его стопам – Бог за это все простит»,– сказал на допросе о. Рафаил. Его сослали на три года в Казахстан. Вернувшись из ссылки, он скитался по городам Московской и Калужской областей, долго не мог найти ни постоянного места служения, ни жилья, потому что пустить к себе в дом такого постояльца было очень рискованно. Милость пожилому священнику оказали «разбойники». Это была семья из села Маклино Малоярославского района, которая имела репутацию преступников: старший сын сидел в тюрьме за грабеж. В их доме и нашел приют отец Рафаил. Здесь его позже и арестовали. При аресте изъяли Евангелие, крест и кадило. Ни одного имени не назвал он на допросе, и с ложным обвинением не согласился. Помимо председателя колхоза, против отца Рафаила лжесвидетельствовал 16-летний сын хозяина дома.
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6]
[1] Отец Агапит не был в числе братии Оптиной Пустыни, в 1918 году прожил лишь одну неделю в Козельске.
* Теперь Калужская область.
[2] Иг. Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия.– ООО «Издательский дом "Булат"». – С. 365–415.
** Теперь Калужская область.
*** Ошибочно считается, что игумен Пантелеимон служил в с. Клыково под Козельском и, якобы, был там убит. На самом деле в этом селе служил иеромонах Пантелеимон (Шибанов).
* ГАЛО, дело № 24541, л.15 об.
[3] УФСБ по Калужской обл., П-12918, л.88.
** УФСБ по Калужской обл., П-12918, л. 108.
[4] УФСБ по Калужской обл., П-11705, л.202.
[i] УФСБ по Тверской обл., П-24937
[ii] УФСБ по Тульской обл., П-23307
[iii] УФСБ по Тульской области, П-17904
[iv] УФСБ по Смоленской области. П-21449с.
[v] Государственный архив Российской Федерации, ф. 10035, д. П-20723
[vi] УФСБ по Калужской обл., П-6383
[vii] УФСБ по Калужской обл., П-13441
[viii] УФСБ по Калужской обл., П-16298, л.203об.
[ix] УФСБ по Тульской обл., П-10264; УФСБ по Калужской обл., П-13013
[x] УФСБ по Калужской обл., П-891
[xi] Информационный центр МВД Республики Мордовия. Письмо № 12/13-1524 от 23 октября 2006 г.
[xii] ГАКО, ф.3501, Оп.1, ед.хр.11, л.16
[xiii] УФСБ по Калужской обл., П-13244, П-14030
[xiv] УФСБ по Калужской обл., П-13910
[xv] УФСБ по Липецкой обл., дело №2266
[xvi] УФСБ по Калужской обл., П-13910
[xvii] УФСБ по Орловской обл., П-7036
[xviii] УФСБ по Тульской обл., П-11515
[xix] УФСБ по Калужской обл., П-12918
[xx] УФСБ по Тульской обл., 20120
[xxi] УФСБ по Калужской обл., П-11705
[xxii] УФСБ по Тульской обл., П-7065