Аудио-трансляция: Казанский Введенский

Кто име­ет дур­ное серд­це, не дол­жен от­ча­и­вать­ся, по­то­му что с по­мо­щию Бо­жи­ею че­ло­век мо­жет исп­ра­вить свое серд­це. Нуж­но толь­ко вни­ма­тель­но сле­дить за со­бою и не упус­кать слу­чая быть по­лез­ным ближ­ним, час­то отк­ры­вать­ся стар­цу и тво­рить по­силь­ную ми­лос­ты­ню. Это­го, ко­неч­но, нель­зя сде­лать вдруг, но Гос­подь дол­го­тер­пит.

прп. Амвросий

Что­бы че­ло­ве­ку исп­ра­вить се­бя, не на­до вдруг на­ле­гать, а как тя­нуть бар­ку: тя­ни-тя­ни-тя­ни, от­дай-от­дай! – Не все вдруг, а по­нем­но­гу.– Зна­ешь ро­жон на ко­раб­ле? Это та­кой шест, к ко­то­ро­му при­вя­за­ны все ве­рев­ки ко­раб­ля, и ес­ли тя­нут за не­го, то по­ти­хонь­ку и все тя­нет­ся, а ес­ли взять сра­зу, то все ис­пор­тишь от пот­ря­се­ния.

прп. Амвросий

Ка­кие бы ни бы­ли огор­че­ния, они по­доб­ны ма­лей­шей иск­ре, т.е. ес­ли плю­нешь – по­ту­шишь. Ес­ли же эту ма­лей­шую иск­ру бу­дешь раз­ду­вать, то про­и­зой­дет пла­мень и все доб­рое уст­ро­е­ние в че­ло­ве­ке ист­ре­бит, а раз­ду­ванье это сос­тав­ля­ет­ся от мно­го­мыс­лия, нап­ри­мер: „Серд­це мое под тя­же­лым крес­том; ис­тин­но горь­кая жизнь мо­на­шес­кая: все серд­це изор­ва­лось".

прп. Антоний

Страницы: 12345>

Оптинский старец отец Нектарий

Н. Павлович

Последним оптинским старцем был иеромонах отец Нектарий. Он был учеником скитоначальника отца Анатолия Зерцалова и старца Амвросия, а впоследствии архимандрита Агапита, широко образованного и духовно опытного монаха. Старцем он стал в 1913 году и поселился в хибарке старца Амвросия у скитских ворот. В период его старчествования в Оптиной были еще старцы - Варсонофий и Феодосий, а позже отец Анатолий, скончавшийся за год до закрытия Оптиной, летом 1922 года.

Батюшка Анатолий был необыкновенно прост и благостен. Всякий подходивший к нему испытывал счастье попасть как бы под золотой благодатный дождь. Само приближение человека к этому старцу уже как бы давало ему чудесную возможность очищения и утешения. Батюшка Нектарий был строже, проникновеннее и своеобразнее. Он испытывал сердца приходивших к нему и давал им не столько утешение, сколько путь подвига, он смирял и ставил человека перед духовными трудностями, не боясь и не жалея его малой человеческой жалостью, потому что верил в достоинство и разумение души и великую силу благодати, помогающей ищущему Правды. Основными чертами батюшки Нектария были смирение и мудрость, и свет его был как светлый меч, рассекающий душу. К каждому человеку он подходил лично, индивидуально, с особой мерой и говорил: "Нельзя требовать от мухи, чтобы она делала дело пчелы. Каждому человеку надо давать по его мерке. Нельзя всем одинаково".

Оптинский старец Нектарий Внешне старец был невысок, с лицом несколько округлым; длинные редкие пряди полуседых волос выбивались из-под высокой шапочки; в руках гранатовые четки. Исповедуя, он надевал старенькую красную бархатную епитрахиль с истертыми галунными крестами. Глаза - разные и небольшие. Лицо его как бы не имело возраста - то древнее, суровое, словно тысячелетнее, то молодое по живости и выразительности мысли, то младенческое по чистоте и покою. Еще лет за шесть до смерти, несмотря на преклонный возраст, ходил он легкой скользящей походкой, как бы касаясь земли. Позже он передвигался с трудом, ноги распухли как бревна, сочились сукровицей. Это сказались многолетние стояния на молитве.

К концу жизни лицо его утратило отблеск молодости, который так долго покоился на нем и вернулся к нему лишь во время предсмертной болезни. Если в эти последние годы лицо его светлело, то только каким-то вневременным светом. Старец очень одряхлел, ослабел, часто засыпал среди разговора, но еще чаще он погружался в глубокую умную молитву, как бы выходя из мира и возвращаясь к нам, был полон особой силы духа и просветленности. Вся жизнь старца, от младенчества до смертного часа, была отмечена Божиим Промыслом.

Он родился в Ельце в 1857 году у бедных родителей, Василия и Елены Тихоновых. Крещен в Елецкой церкви, освященной во имя Преподобного Сергия, при крещении назван Николаем, крестных звали Николай и Матрона. О них и о родителях своих он всегда молился. Отец был рабочим на мельнице, скончался он тогда, когда сыну исполнилось семь лет. Мальчик был умным и любознательным, но учиться ему пришлось только в сельской школе - помешала нужда.

Из раннего его детства известен только один случай: однажды он играл около матери, а рядом сидела кошка, и глаза у нее ярко светились. Мальчик схватил иголку и вздумал проколоть глаз животного, чтобы посмотреть, что там светится, но мать ударила его по руке: "Ах, ты! Вот как выколешь глаз кошке, сам потом без глазу останешься".

Через много лет, уже монахом, старец припомнил этот случай. Он пошел к скитскому колодцу, где был подвешен ковш с заостренной рукояткой. Другой монах, не заметив батюшки, поднял ковш так, что острие пришлось прямо против батюшкиного глаза, и лишь в последнее мгновение старцу удалось оттолкнуть острие. "Если бы я тогда кошке выколол глаз, и я был бы сейчас без глаза, - говорил он. - Видно, всему этому надо было быть, чтобы напомнить моему недостоинству, как все в жизни от колыбели до могилы находится у Бога на самом строгом учете".

С матерью у Николая была глубокая душевная близость. Она была строга с ним, но больше действовала кротостью и умела тронуть его сердце. Одиннадцати лет устроила Николая в лавку купца Хамова, и там к семнадцати годам он дослужился до младшего приказчика. Вырастал юноша тихим, богомольным, любящим чтение. "Лицом он был очень красив, с румянцем нежным, как у девушки, с русыми кудрями", - рассказывали старейшие оптинцы, помнившие его в молодости. О дальнейшей жизни своей он тогда не загадывал. Как стукнуло ему восемнадцать лет, старший приказчик Хамова задумал женить его на своей дочери, и хозяин этому сочувствовал. Девушка была очень хороша и Николаю по сердцу.

Даже через десятки лет, вспоминая свою нареченную невесту, батюшка растроганно улыбался, а одной монашенке, которую он очень ласково принимал, говорил: "Ты мне мою давишнюю невесту напоминаешь".

В то время была в Ельце благочестивая старица, тогда уже почти столетняя, - схимница Феоктиста, духовная дочь отца Тихона Задонского. К ней елецкие горожане ходили на совет. И хозяин посоветовал Николаю пойти к ней благословиться на брак. А схимница, когда он пришел, сказала ему: "Юноша, пойди в Оптину к Илариону, он тебе скажет, что делать". Перекрестила его и дала ему на дорогу чаю. Тот поцеловал ей руку и пошел к хозяину - так и так, посылает меня матушка Феоктиста в Оптину. Хозяин - ничего, даже денег дал ему на дорогу. Простился Николай с невестой, и больше никогда в жизни им не пришлось увидеться.

Когда подошел он к Оптиной, было лето, а летом кругом Оптиной красота несказанная. Все луга в цветах, среди лугов серебряная Жиздра, над нею ивы и дубы, а дальше, на том берегу, - сады монастырские и огромный оптинский мачтовый лес. Монастырь белой стеной опоясан, по углам башни, а на каждой башенке флюгер - Ангел с трубой.

Пришел Николай в скит, народу множество - все к великому старцу иеромонаху Амвросию, - и думает: "Какая красота здесь, Господи! Солнышко ведь тут с самой зари, и какие цветы! Словно в раю!" Так вспоминал старец о своем первом впечатлении от Оптиной.

А как найти Илариона - не знает, и не знает даже, кто такой Иларион. Спросил он одного монаха. А тот улыбнулся на простоту его и говорит: "Хорошо, покажу тебе Илариона, только уж не знаю, тот ли это, что нужен тебе". И привел его к скитоначальнику Илариону. Рассказал ему Николай о матушке Феоктисте, просит решения своей судьбы, а тот говорит: "Сам я ничего не могу сказать тебе, а пойди ты к батюшке Амвросию, и что он тебе скажет, так ты и сделай".

В то время народу к старцу Амвросию шло столько, что приема у него ждали неделями, но Николая старец принял сразу же и говорил с ним два часа. О чем была эта беседа, старец отец Нектарий никому не открывал, но после нее Николай навсегда остался в скиту, но домой уже не возвращался ни на один день.

Увидев однажды в руках у посетителя книгу "Жизнеописание старца Илариона", батюшка сказал: "Я ему всем обязан. Он меня и принял в скит пятьдесят лет тому назад, когда я пришел, не имея, где главу преклонить. Круглый сирота, совершенно нищий, а братия тогда вся была - много образованных. И вот я был самым что ни есть последним". Батюшка показал рукой от пола аршина полтора, чтобы сделать наглядным свое тогдашнее убожество и ничтожество... А старец Иларион тогда уже проходил и знал путь земной и путь небесный. "Путь земной - это просто, а путь небесный..." - и батюшка не договорил.

Первое послушание, которое дали ему в Оптиной, было ходить за цветами, которые так ему полюбились, а потом назначено ему было пономарить. На этом послушании он часто опаздывал в церковь и ходил с красными, опухшими, словно заспанными, глазами. Братия жаловалась на него старцу Амвросию, а тот отвечал, как было у него в обычае, в рифму: "Подождите, Николка проспится, всем пригодится!"

Стал он духовным сыном отца Анатолия Зерцалова, впоследствии скитоначальника, а на совет ходил к батюшке Амвросию. В "Жизнеописании в Бозе почившего старца иеросхимонаха Амвросия", составленном архимандритом Агапитом, приводятся воспоминания батюшки Нектария: "В скит я поступил в 1876 году. Через год после сего батюшка отец Амвросий благословил меня обращаться как к духовному отцу к начальнику скита иеромонаху Анатолию, что и продолжалось до самой кончины последнего в 1894 году. К старцу же Амвросию я обращался лишь в редких и исключительных случаях. При всём этом я питал к нему великую любовь и веру. Бывало, придешь к нему, а он после нескольких слов моих обнаружит всю мою сердечную глубину, разрешит все недоумения, умиротворит и утешит. Попечительность и любовь ко мне, недостойному, со стороны старцев нередко изумляли меня, ибо я сознавал, что их недостоин. На вопрос мой об этом духовный отец мой, иеромонах Анатолий, отвечал, что причиной сему "моя вера и любовь к старцу и что если он относится к другим не с такой любовью, как ко мне, то это происходит от недостатка в них веры и любви к старцу; как человек относится к старцу, так точно и старец относится к нему".

Дальше батюшка Нектарий вспоминает: "К сожалению, были среди братии некоторые порицавшие старца. Приходилось мне иногда выслушивать дерзкие и бессмысленные речи таких людей, хотя я всегда старался защищать старца. Помню, что после одного из подобных разговоров явился ко мне во сне духовный отец мой иеромонах Анатолий и грозно сказал: "Никто не имеет права обсуждать поступки старца, руководствуясь своим недомыслием и дерзостью. Старец за свои действия даст отчет Богу. Значения их мы не постигаем". Так отцу Нектарию объясняли духовные отцы и учителя высокое значение и духовные законы старчества.

И отец Амвросий, и отец Анатолий вели его строго истинным монашеским путем. Батюшка Нектарий рассказывал так о том старческом окормлении, что он поучал: "Вот некоторые ропщут на старца, что он в положение не входит, не принимает, а не обернутся на себя и не подумают: "А не грешны ли мы? Может, старец потому меня не принимает, что ждет моего покаяния и испытывает?" Вот я, грешный, о себе скажу. Бывало, приду я к батюшке отцу Амвросию, а тот мне: "Ты чего без дела ходишь? Сидел бы в своей келье да молился!" Больно мне станет, но я не ропщу, а иду к духовному отцу своему батюшке Анатолию. А тот грозно встречает меня: "Ты чего без дела шатаешься? Празднословить пришел?" Так и уйду я в келью. А там у меня большой, во весь рост, образ Спасителя; бывало, упаду перед Ним и всю ночь плачу: "Господи, какой же я великий грешник, если и старцы меня не принимают!"

Однажды старца спросили, не возмущался ли он против своих учителей. Тот ответил: "Нет! Мне это и в голову не могло прийти. Только раз провинился я чем-то и прислали меня к старцу Амвросию на вразумление. А у того палочка была. Как провинишься, он и побьет (не так, как я вас!). А я, конечно, не хочу, чтобы меня били. Как увидел, что старец за палку берется, я - бежать... и о том прощения просил".

Про отца Анатолия Зерцалова старец говорил: "Я к нему двадцать лет относился и был самым последним сыном и учеником, о чем и сейчас плачу". И, обращаясь к посетительнице, прибавил: "Так вот, матушка, если хочешь быть монашенкой, так и ты считай себя последней дочерью и плохой ученицей". "Нужно всегда думать себе, что находишься в новоначалии".

12345>